– Беглый, что ли, – рассуждал он, обращаясь то ли к Федору, то ли в пространство. – Коли и так, чего принимать грех на душу. С воровским интересом тебе на ярмарку, там толстосумы, полный сбор, а в чистом поле голь перекатная. – Он для верности скосил глаза на пленника и уточнил: – Ты к Макарию, верно говорю?
– Родня в Костромской губернии, – подтвердил Федор сдавленно. – Ухватил бы куш и к ним. Явишься с пустыми руками, не уважат, а с деньгами я их согну в бараний рог. – Он выгнулся и злобно захрипел. – Сноровистый… с виду-то увалень. Пусти Христа ради, я ж тебе ничего не сделал.
– Алчность ослепила, – вывел Леонт, снова обращаясь в пустоту. – И не угадал. С кем другим выйдет, а об меня обломаешь зубы-то. Меня бережет Богородица, крыла надо мной простирает. От нее у меня и сноровка, и хватка, так что нет на меня талана у вашего брата, разбойника.
Печальный пароходный гудок разнесся над Волгой, итожа его слова. Федор с натугой ощерился, но не ответил.
– А ты, дурачок, не смекнул, что меня отметила пречистая матушка, – заключил Леонт глубокомысленно.
Огоньки плясали в его остановившихся, прозрачных, как слеза, глазах, давая им странное плутоватое выражение. Он все говорил, и из его малосвязной речи выходило, что Казанская Богородица с чудотворной иконы, конфискованной правительственными чиновниками лет десять назад, удивительным образом вошла в его слух и подает ему голос, умоляя освободить ее от скверны и вырвать из рук еретиков.
Натужное лицо Федора, тронутое тусклым, на излете дальности, светом от костра, исказилось в ухмылке.
– Знаю, – процедил он. – Она на Керженце, в Благовещенском монастыре. Ты, выходит, такой же вор, грабитель, как и я… посягаешь на святую обитель.
Леонт покачал головой и мягко рассмеялся.
– Там она подмененная, – поведал он, таинственно понижая голос. – Был такой разоритель христианства, чиновник Мельников. Он забрал из Шарпана икону, увез к себе на квартиру, а кучер Василий ночью подменил ее на список и отдал хозяевам. И икона прошла через праведные руки тайно, и везде сияла благодатью, а нынче попала в богомерзкие путы и избрала меня для избавления. Кучера-то след простыл, и Мельников убрался в Петербург, но слышно, опять наехал в Нижний, и, верно, наймет Василия. Одна шайка! Тут-то его притянуть к ответу, а там потянется ниточка.