Князь ответил поклоном. Он взял под руку Амели, и они вернулись в каюту. Юноша сомневался: не смалодушничал ли, оставив французского графа на палубе. Но решительно он был не вправе подвергать испытаниям мадмуазель Фоссе.
Князь согревал в руках ладошки девушки и размышлял о мусье Ролэне, вынужденном наниматься в услужение, и о графе Ла-Ротьере, оставшимся на палубе. Он примерял к себе их судьбы и не мог вообразить себя в подобном положении. Он захотел заверить мадмуазель Фоссе, что непременно оградит ее от нищеты и холода. Князь решил было признаться в любви. Но приступы «морской болезни» не располагали к нежности. Кирилл Карлович отложил признание до конца путешествия.
Амели сидела спиной по ходу движения лодки. Князь расположился напротив. Девушка, развернувшись вполоборота, вглядывалась в приближавшийся берег. Кирилл Карлович не поинтересовался, кто будет встречать мадмуазель Фоссе в Грейт-Ярмуте. Князь заранее проникся неприязнью к ним. Сейчас Амели ступит на землю, и кто-то еще, а не он, князь Карачев, примет на себя заботу о ней.
Лодка уткнулась в деревянный пирс. Появился субъект, вполне заслуживший антипатию Кирилла Карловича. Человек в черном плаще возвышался над ними.
– Аркадиус! – обрадовалась Амели.
Она поднялась с такой поспешностью, что суденышко едва не опрокинулось. Лодочник проявил завидную сноровку, чтобы не оказаться за бортом вместе с пассажирами. Одновременно он успел поддержать девушку. А сверху уже протягивал руку тот, кого она назвала Аркадиусом.
Амели ступила на пирс, даже не заметив, что едва не искупалась сама и чудом не заставила искупаться Кирилла Карловича.
Князь Карачев дождался, пока выгрузят его сундуки и сундук мадмуазель Фоссе. Все это время Аркадиус не отпускал Амели. Он держал ее под локти так долго, что сцена выходила за рамки приличия.
Князю не понравились глаза этого человека. То есть глаза были самые обычные, но блестели они так, что не оставляли сомнения относительно чувств к мадмуазель Фоссе. Юноша пожалел о том, что не сделал признания. Теперь он опасался, что девушка поддастся чарам соперника, не зная, что блеск глаз князя Карачева затмил бы блеск глаз десятка таких Аркадиусов.
Кирилл Карлович рассчитался с лодочником. Едва юноша выбрался из лодки, как деревянный настил пошатнулся. Князь Карачев от неожиданности взмахнул руками, ноги непроизвольно согнулись в коленях. Он упал бы в воду, но кто-то подхватил его под локоть.