Преодоление естественных препятствий было нашим новым приключением. Немало усилий ушло на преодоление детсадовского забора, ограждения беседки. Детсад – стартовая площадка для каждого ребёнка не только в нашей маленькой деревне, но и во всём Советском Союзе.
Нам было о чём говорить, мы никогда не скучали. Это сейчас иссякли темы, нет больше точек соприкосновения. На любой мой пазл из нашего общего детства ответ един: «Не помню, хоть убей, не помню». Я тоже много чего не помню, но детское в закоулках памяти занимает особое место. Беда в том, что большинство из пазлов мной уже где-то когда-то использованы. В каждой вещи, даже в самой абсурдной, есть отсебятина, где тот или иной пазл находит своё место и становится незыблемой частью какого-то файла.
Ключевой темой того дня была статья из журнала «Вокруг света». К тому времени мы уже переросли «Весёлые картинки», «Мурзилку», «Костёр» и «Пионер». Родители выписывали чуть ли не все газеты и журналы. Зачем «Пионер», если уже есть «Костёр», зачем «Работница», если есть «Крестьянка»? Но они все были, их подшивали строго по нумерации. Я терпеливо ждала, когда прочтут всё, что им нужно, чтобы вырезать нужные мне картинки. Для этого у меня были тематические альбомы, куда клеила я сначала картинки, затем и сами статьи.
Зачем это, кому это было нужно? Только недавно отправила их в топку вместе с остальными подшивками, заметками. Минимализм требовал больше – я сожгла большую часть книг, в основном советскую и партийную литературу. Вещи не должны ждать своего часа годами, книги пылиться на чердаке десятилетиями. В доме всё должно быть функционально и востребовано. Дом – не музей ненужных вещей, а для памяти существует голова.
Журнал «Вокруг света» был лучше «Огонька». Читать о разных странах, морях и океанах, о том мире, куда нам век не попасть, было сто раз интереснее, чем о достижениях страны Советов. Об этих достижениях лучшей в мире страны вещало радио с 6 утра до самого вечера, которое стало неотъемлемым фоном моего детства. Но иногда отец включал большую радиолу и ловил заветную волну «Голоса Америки».
Коммунисты – не зомби, даже они фильтровали однобокую информацию и искали ответы где-то на стороне. Простые рабочие, необразованные крестьяне были себе на уме. Если надо, могли любого секретаря райкома на место поставить. Хотя партия была всем, лучше всякой религии справлялась с народом. Самое страшное наказание – исключение из партии. Самая страшная угроза: «Партбилет на стол!». Семьи на этом держались, бабы с помощью парткома мужей домой возвращали. Мой отец стране и партии был верен до конца. Как только Союз распался, он отказался работать в новых реалиях, в непонятно какой стране. Не переобулся, не смирился. Так и не принял новые правила, противился прогрессу. В последние годы жизни часто говорил, что всё вернётся. Я этот бред пропускала мимо ушей. А так он почти дождался. Когда в России заработала машина времени, он сам был уже вне времени. Когда машина повернула время вспять, ему было уже всё равно. Опция «деменция» для всеобщего пользования, увы, уже была использована.