Со временем я привыкла к «неуду», как своему фирменному клейму. Без него уже никак. Стала уже систематически срывать номера, игнорировать мероприятия. Только вот ума не хватило прогуливать уроки, хотя бы опаздывать. Это всё наверстала в других учебных заведениях, являясь только на экзамен и сдавая его на «пять», естественно, со шпорой.
А так учёба мне легко давалась. Зубрить всё подряд я умела. Зачем надо было восемь лет торчать в школе, если все эти знания можно было дома вызубрить? Я на уроках в облаках летала, не понимала, не ловила суть. Это сейчас начинают говорить, не знания важны, а привитые навыки и умения, прежде всего, умение жить. Нужно понимать, а не запоминать. Нас учили запоминать, всё наизусть, будто от этих синусов и косинусов будет зависеть наше будущее. Учили и учат всему, на всякий случай, авось, пригодится. Вот ничего не пригодилось, по крайней мере, из точных наук. Сейчас я даже сдачу в уме посчитать не могу. Зачем, если в век умных машин, всё само считается, делится и умножается. Спрашивается, зачем математичка, пол урока плакала чёрными от некачественной туши для ресниц слезами, стараясь достучаться до одного только ученика, который, кстати, все эти восемь лет со мной за одной партой сидел. Он не только меня все восемь лет бил, деловито, не очень больно, правда, зато каждый день, он так издевался над всеми учителями женского пола. Не все красили ресницы тушью, потому запомнилась только наша классная руководительница.
Бог с ней математикой. Надо отдать должное, она пыталась учить нас, девочек, как жить. Приглашала домой, показывала, как лепить пельмени. Таким образом, она готовила своим обеды и ужины, спихивая на нас ребёнка. При этом всё говорила и говорила, обо всём на свете: о том, каким успехом она пользовалась у мальчиков, какой у неё муж хороший, но пьющий. Говорящий рот с дипломом математика, Молекула, до сих пор уверена, что она дала нам путёвку в жизнь в ущерб своей личной жизни. Я только в том последнем восьмом классе готовилась к экзаменам по-настоящему, ибо собиралась свалить оттуда и поступить в какое-нибудь училище, неважно в какое. Для этого на велике ехала в лес за деревню, чтобы где-нибудь под деревом, в тишине, где бабки с чёрным ртом нет, зубрить билеты. Молекула до сих пор уверена, что это я к приезжим строителям ездила, да ещё с рубиновыми серёжками в ушах.