– А давайте через неё прыгать?!
– Давайте! – весело поддержал кто-то из её новых подруг.
Мне стало страшно, так как канава казалась мне огромной, от края до края около двух метров или даже больше.
Гузелька разбежалась и лихо, в шпагате, перемахнула на другую сторону. Задорно улыбаясь, она призывала остальных:
– Ну что, давайте, кто следующий?!
Никто не хотел прыгать, мы все столпились на одном краю и изучали серые шершавые стены канавы.
– Ну чего вы, боитесь, что ли? – крикнула Гузеля с того берега.
Она снова разбежалась и легко перемахнула на наш «трусливый» берег.
– Олька, ты же на гимнастику ходила, давай, у тебя получится! – подбодрила она меня.
Но мне всё равно было страшно и в то же время стыдно, что у меня не получится. Это было похоже на какое-то соревнование. Гузелька любила соревноваться и выигрывать, а я уже чувствовала себя проигравшей.
Попросив девчонок разойтись, я отошла далеко для внушительного разбега. Почему-то я не могла отказаться от этого состязания и где-то в глубине души понимала: всё закончится плохо.
Я отошла метров на десять и побежала по мягкой, ухоженной исполкомовской траве. Перед прыжком чуть замешкалась и представила, что моя левая нога уже там, на другой стороне. Правой оттолкнулась, но, видимо, недостаточно. Я, правда, перепрыгнула, но у меня не хватило сил подтянуть правую ногу, и она всей поверхностью ударилась о бетонную стену. Всё было бы ничего, и я бы отделалась небольшими царапинами, если бы не штырь арматуры, который торчал из бетонной стены.
Я почувствовала острую боль, быстро вытянула ногу из канавы и положила на траву. Как в замедленной съёмке, я увидела что-то ослепительно белое, что заливает вишнёвого цвета кровь. «Кость» – подумала я, и у меня началась истерика. Гузелька быстро перепорхнула ко мне, другие девочки побежали до меня вокруг, через мост. Я кричала дурным голосом и не узнавала сама себя.
– Несите меня домой! Несите, я не могу идти!
Девочки кое-как доволокли меня до дома. Слава богу, мама была дома. Я продолжала орать, девочки быстро объяснили ситуацию и убежали. Со мной такое, правда, было впервые, я наблюдала эту картину как будто со стороны. Сидит девочка на полу, кричит, ногу заливает кровью, рядом её мать в недоумении, что с этим делать.
– Прекрати орать!
Я немного сбавила обороты, но не прекращала. Мне было не столько больно, сколько страшно. Я никогда раньше не видела человеческих костей. Мама не жалела и не утешала меня, и это было обидно. Мне хотелось, чтобы меня обняли, позволили рассказать о своих страхах и дали повыть столько, сколько захочется.