Воевода не посмел бы, без царского на то ведома, отправить отряд к Енисею и потому попросил высочайшего разрешение. Уж неизвестно сам ли государь это решение принял или надоумил кто, но только план его был одобрен. Более того велено было ему, воеводе Куракину, направить отряд казачий к Енисею не позже нынешнего года, о чем и в Указе царском, что Голицын привез, писано было.
Раздражать, ни государя, ни думских бояр Куракину не хотелось, в душе все же он надеялся на царскую милость и возможность, когда-нибудь снова, вернуться в столицу. Он понимал, что время пусть еще окончательно и не упущено, но уже поджимает. Ведь весна-то, вот она, совсем не за горами и если в этом году, как того хочет государь, отправлять к Енисею отряд, то стоит очень поторопиться.
А ведь это не так просто, надо строить струги, дощаники, а самое главное для руководства экспедиции нужны преданные люди. Хорошо хоть, что перед тем как запить с Голицыным горькую, воевода распорядился послать в Пелымь вестового, к сыну боярскому, Петрушке Албычеву, с требованием немедленно явиться в Тобольск с отрядом казаков.
.***
Подьячий Агафон, запыхавшись и отдуваясь, несмело протиснулся в трапезную воеводы. Наскоро перекрестив лоб, он скороговоркой поведал Ивану Семеновичу, что ночью в Тобольск прибыл из Пелымского острога казачий отряд, во главе с сыном боярским Петькой Албычевым, да с ним промышленных людей человек сорок.
Собиравшийся было плотненько позавтракать, Иван Семенович оттолкнул медное блюдо с жареным гусем, помедлив, все-таки выпил кружку холодной медовухи и поднялся из-за стола.
***
Хоть и люты еще в феврале сибирские морозы и снежные сугробы, кое-где, достигают по целому аршину с гаком, но приближение весны уже чувствовалось. День стал значительно длиннее и ярче, снег потемнел и зачерствел. Солнце днем, почти по-летнему припекало, вселяя в души жителей Тобольска, переживших еще одну суровую сибирскую зиму, надежду и ожидание чего-то нового, необычного и радостного.
В длиннополой шубе крытой малиновым бархатом и собольей шапке-боярке, в сопровождении подьячего, Куракин, пешком направился к приказной избе.
Несмотря на ранний час на площади уже было весьма многолюдно и завидев воеводу многие горожане снимали шапки и кланялись ему в пояс. Народ уважал московского боярина. Все жители Тобольского острога знали, что попал сюда князь не по доброй воле, а сослан был царем Михаилом Федоровичем по навету злых людей из их же боярского сословия.