В глубине души Куракин понимал, что причины для его опалы, мягко говоря, у царя и бояр были, а ссылка в далекую Сибирь, все же не самое суровое наказание, за измену и предательство. Слава Богу, хоть жив остался.
Еще совсем недавно боярин князь Иван Куракин был на Москве человеком известным и влиятельным. Занимал при дворе солидные должности и входил в десятку самых знатных и богатых людей России. После свержения Васьки Шуйского, он вместе со своим лучшим другом князем Федором Мстиславским выступили инициаторами царских выборов на Московский престол.
Именно Федор тогда первым предложил короновать на российский престол пятнадцатилетнего Владислава, сына польского короля Сигизмунда Третьего. Многие бояре поддержали тогда такое предложение Мстиславского, да и Патриарх Гермоген был не против, единственно чего он хотел, так это чтобы Владислав принял православную веру.
Вот тогда-то и разошлись их пути-дорожки. Князь Иван Куракин так и остался ярым сторонником избрания на престол польского королевича, а Федор Мстиславский, возглавлявший тогда боярское правительство, вдруг внезапно изменил свое мнение и первым подписал грамоту об избрании на царство Михаила Романова. И не прогадал. Видимо знал князь Мстиславский что-то, что неведомо было ему, боярину Куракину.
С тех пор князь Федор Мстиславский в фаворе. Теперь он первый думский боярин, правая рука государя. Молва идет, что у него самое большое жалование – тысяча двести рублей в год. А вот Куракина именуют теперь не иначе как предателем и изменником, и сидит он не в Москве, а, в Сибирской глуши, в забытом господом Тобольске.
Иван Семенович, конечно, даже в своих рассуждениях, мягко говоря, лукавил. Всем известно, что хоть сибирским воеводам государственное жалование и не полагалось, зато на вверенной ему территории он сам себе был и царь и Бог. Как говорится, на белую булку с маслом вполне хватало.
Не секрет, что обладая практически неограниченной властью, воевода, основной задачей которого был сбор «ясака», мог легко утаить сотню другую шкурок ценного меха. Кроме того, при сборе «ясака» определенный процент вполне легально предназначался лично ему, так называемые «воеводские поминки». И получалось, что чем больше «ясака» он соберет, тем больший процент от этого и получит. Ну, а «объясачивание» туземцев на новых, завоеванных землях, так вообще, кроме официальных доходов, сулило еще и огромные, никем не учитываемые трофеи. К тому же за присоединение к России новых земель, государь достойно и щедро вознаграждал.