Воздух успел нагреться и не дал мне той прохлады, в которой я сейчас так нуждалась. Высокие голоса птиц больно били по ушам, не принося прежней радости и отвлеченности. В груди горело от безысходности и полной беспомощности перед собственными эмоциями и… магией. Присев на крыльцо и обняв колени, я смотрела на кромку леса, лужайку, отделяющую лес от деревни, и непривычно людные улицы в это время.
Смех, споры и суета деревенских раздражали. Должно быть, работы на пасеке отменили из-за вчерашнего нападения твари, и они, обрадовавшись неожиданному выходному, старались переделать все свои дела, на которые раньше не хватало времени. Наир чуть не умер, а они ведут себя так, будто ничего не произошло. Об одной только мысли о том, что сделало с другом бездново отродье, желудок скрутило в узел. Стараясь удержать обед внутри себя, я часто задышала. Вонь, рёв, кровь, хруст, бездыханное тело Наира. Воспоминания завертелись назойливой мухой, будоража и раззадоривая лишь одно чувство – злость.
Пробегающая мимо вереница детворы подняла облако пыли. Ветер подхватил его и понёс над мелкими цветками, только выстиранными женщинами простынями и, минуя высокую траву, бросил мне в лицо, заставляя закашляться.
– О! Дэллка очнулась. – Кашель привлёк внимание детей.
Вперёд вышел смуглый белобрысый парнишка.
– Папка очень расстроится, когда узнает, что ты выжила. – Он расплылся в оскале.
Упоминание Грита ещё больше распалило огонь и без того бушующий внутри.
– Великая, пусть они просто уйдут от беды подальше, – шёпотом взмолилась я.
Сдерживая растущий комок под сердцем, я сжала кулаки, пронзая нежную кожу ладоней ногтями. Обычно, это приводило меня в чувства, но не в этот раз. Рассудок горел в пожаре чувств с каждой секундой разгорающемся всё сильнее. Неугомонные дети приняли молчание за слабость и, почувствовав мнимое превосходство, начали откровенно издеваться. Выкрикивая оскорбления, они смеялись, соревнуясь на самое замудренное ругательство. Осмелев, смуглый парнишка поднял камень, лежавший с краю дорожки, и бросил в мою сторону. Сгусток магии, удерживаемый мной из последних сил, лопнул и песком посыпался по нутру. Камень, не долетев до лица дюйма, поменял направление и с глухим ударом вернулся ошеломленному хозяину в лоб.
Злость поглотила разум, раскрыв миру секрет, так бережно хранимый мной по последней просьбе матери.