Устало выдохнув, я бросила в него бесцветный взгляд. Лёгкая рубашка натянулась, демонстрируя мускулистые натруженные руки парня и засохшие пятна крови на рукавах. Дурак. Мог бы и постирать. Наир проводил глазами пробегающих мимо детей и подошёл ближе, окутывая меня ароматом сена и сырой рыбы.
– Ходил на рыбалку? Я же просила брать меня с собой.
На реке безопасно, но случаи нападения тварей там не так уж и редки.
Наир не смог скрыть своего удивления, но спрашивать о том, как я узнала о его походе к реке, не стал. Вместо этого он сощурился и ответил вопросом на вопрос:
– А ты опять провела ночь в лесу? – Укоризненный взор и напряжённые мышцы, выдавали его раздражение.
Ответить было нечего. Полянка в лесу – островок спасения. Отдушина. Место, где я могу скрыться от почти осязаемой ненависти и расслабится, наслаждаясь уединением с единственным человеком с которым мне спокойно – с собой.
– Дэлла, я знаю, тебе не просто. – Не желая принимать жалость, я опустила глаза на носки черных потертых кожаных сапог. – Но это не повод рисковать жизнью, уходя в Тихий лес ради спокойствия.
– Угу, – пробурчала я в ответ, всё ещё не поднимая головы и надеясь на завершение его пустой кисельной речи.
Ему прекрасно известно, я не перестану туда ходить. И для чего, день через день, повторять мне одно и тоже?
Рядом с моими познавшими жизнь сапогами встали не менее потрёпанные сапоги друга. Его руки, едва касаясь, обняли мое лицо и подняли голову. Оглядев темнеющее синее пятно на щеке, Наир дёрнул желваками.
– Глупая, это им с их рожами надо прятаться по глухим лесам. А ты прекрасна. – Он провёл пальцем по золотым веснушкам, покрывающим мой нос и щеки.
Его слова болезненным эхом кольнули в груди.
– Глупая?! – Я грубо оттолкнула Наира от себя, – Мы ишачим на пасеке, зная, что мерцающая пыль медленно убивает нас. Люди оплакивают родных, видя, как на остывающем теле проступает россыпь золота. Прекрасна? Я живое напоминание о неминуемой смерти, Наир. Злая шутка Великой Прародительницы. – Друг тяжело вздохнул и поджал губы. – Они срывают на мне своё бессилие, не видя дальше своего глухого страха умереть. Если я не буду уходить в лес, я дам им ворох возможностей вывалить на меня свою гнилую сущь. – И одной Великой известно, чем это закончится для меня и для них… – И кто, после этого глупый?