Будние дни текли мерно и однообразно. Соболев Степан Романович, отец Лизы, с утра уезжал на работу во Владимир. Высокий, худощавый и прямой стан рыжего зеленоглазого Степана Романовича напоминал шпалы, которые он укладывал на железной дороге, за что односельчане и прозвали его – Шпалыч. Соболев, вдобавок к забавной внешности, и сам по себе был человеком веселым и общительным. Он производил впечатление некоего простачка, всегда приветливого и готового на всякое доброе дело. Порою, соседи посмеивались над Соболевым: звали его блаженным, Шпалычем, но он только пожимал в ответ плечами и уходил немного удивленный. Всегда же замечательным в Степане Романовиче было то, что он с кротким благоговением и открытой радостью говорил о Христе. Безусловно, слушали его по-разному: смеялись и крутили у виска, злились и раздражались, иные же напротив, с такой же радостью принимали и веровали в Иисуса Христа; как бы не слушали Соболева односельчане, коллеги и знакомые, но слушали, слушали.
Только коренастенькая, невысокая и беленькая Нина Платоновна проводила мужа на работу, как начинался ее нелегкий день. Соболева была страшной чистюлей и невозможной аккуратисткой – все идеально было в ее маленьком владении, которое даже смешно было назвать настоящим домом. Это была только одна комната, полупустая гостиная или зал, или спальня, смотря, в какое время и, кто в ней находился. В углу стоял старенький раскладной диванчик бежевого цвета, весь в катышках и дырочках по бокам. На полу лежал коврик, похоже еще бабушкин, но мягкий и теплый, особенно любимый всеми зимой, когда за замороженными окнами вьюжит злая метель и даже содрогается крыша. У стенки стоял низенький кривой шкафчик с покосившимися и вечно скрипучими дверцами. За тонкой стеной была кухня, раза в два меньше зала. У окна стоял крошечный столик, накрытый ажурной скатеркой, и три недавно купленных табуретки. Вдоль стены расположились две тумбы, старая газовая плита и новый белый холодильник, на который Соболевы копили не один месяц. Но и в этих двух комнатенках Нина Платоновна возилась полдня. Если же все было идеально вычищено, выбелено, она все равно находила себе работу и, словно пчелка в тесном улье, возилась и хлопотала если не в доме, так на грядках и в саду. Только к полудню Соболева управлялась и, отобедав вместе с Лизой, они садились на старый диван и читали Библию. Нина Платоновна была строгой и серьезной женщиной, но в тоже время прекрасной женой и любящей матерью. Самой главной ее заботой была цель привить маленькой дочери веру и любовь к Богу и Слову Его, все молитвы Соболевой начинались с прославления Иисуса Христа и горячих просьб о ребенке и муже. Каждое утро, закрывшись на кухне, когда все еще спали, она становилась на колени. Нина Платоновна чувствовала, что обязана быть примером дочери во всем и, тем более, в жизни, посвященной Христу.