Так и получилось. Проехав полгорода, мы остановились около трехэтажного дома, бывшего доходника, и я вместе с агентом поднялся на второй этаж. Парень уверенно забарабанил в дверь, сверившись с бумажкой, которая лежала в его нагрудном кармане.
– Кто там? – раздался испуганный детский голосок.
– Откройте, ОГПУ! – напористо сказал Лагушкин.
С той стороны ойкнули, и я услышал топот детских ног. Через пару минут дверь открылась и на нас посмотрела испуганная женщина лет сорока.
– Смолин Петр Фомич здесь проживает? – не дай ей и рта раскрыть Лагушкин.
– З-здесь, – запнувшись, кивнула женщина.
– Где он?
– Так… на работе, – со страхом в голосе прошептала она.
Лагушкин видимо ей не поверил и уверенно зашел в квартиру, отодвинув женщину плечом. За ней стоял мальчик лет семи, в глазах испуг, судорожно мнет в руках какой-то листок. Присмотревшись, я понял, что когда-то это был «самолетик».
Смолин нашелся в квартире. Прятался в шкафу. Лагушкин нашел его, бесцеремонно обшаривая весь дом, а когда нашел – вытащил и заломил ему руки за спину.
– Вы задержаны, – заявил он ему и потянул на выход.
– За что? – только и сумел пропищать от боли в конечностях мужчина.
На фоне ОГПУшника он сам выглядел ребенком – не высокого роста, даже ниже меня, интеллигентное лицо, впалая грудь.
– За распространение контрреволюционных идей, – веско заявил Лагушкин и, больше не слушая мужика, потащил его на выход.
Я пока не вмешивался, лишь молча записал себе в чистую тетрадь, что никакого документа, где было бы написано – по какой статье и на каком основании проведено задержание, у сотрудника ОГПУ не было. Или было, но он ее не предъявил, несмотря на просьбу задержанного.
Приехали мы в Бутырскую тюрьму. На всем пути Смолин трясся от страха. Его колотила нервная дрожь, а взгляд метался от Лагушкина ко мне, а после на водителя. Он даже попытался заговорить со мной, но получил тычок от агента в бок и больше попыток начать диалог не делал.
В тюрьме мы дошли до кабинета, на котором висела табличка «Уполномоченный Егоров С. С.» Постучавшись, Лагушкин получил разрешение на вход, и буквально втолкнул задержанного внутрь.
Потом зашел сам и лишь за ним внутрь попал я.
Уполномоченный, мужчина лет тридцати, блондин, довольно крепко сложен, посмотрел на меня удивленно. Его взгляд меня порадовал – значит не «постанова» сейчас будет, а я увижу, как реально работают в ОГПУ.