, – так твердили все мои родственники, а меня даже не замечали. Что уж, сама виновата, что родилась без магии. Точнее, магия-то была, но слишком слабая. Мы с сестрой, хоть и были близняшками, всё равно отличались. Родители заваливали её драгоценностями и одеждой, выполняли любой каприз, мне же доставались «объедки» с её стола.
Хочешь новое платье, Маргери? Возьми у сестры одно из старых, там как раз ей приехал заказ от портнихи. Новое колье на бал? Нет, мы только недавно подарили тебе на день рождения гарнитур. Подобная разница была во всём, поэтому я всю жизнь напоминала тень Кордилии. От этого хотелось взвыть, сделать что-то, чтобы заметили именно меня – Маргери, а не просто «сестру леди Кольт». Однако я продолжала жить как тень, невидимка в собственном доме.
Последние пролёты до своей спальни я едва не бежала. У меня не получилось сдержать слёзы, и они стекали по щекам тонкими ручейками. Только бы никто не попался на пути, особенно слуги, что так любили сплетничать. Мне и так хватает славы неудачницы, которая тянется по всей столице.
Наконец-то моя комната. Я закусила губу, ввалившись в спальню и плотно закрыв двери. Прислонившись спиной к дереву, сползла по нему вниз, обхватывая колени руками. Уткнувшись в них лбом, позволила себе заплакать в полную силу. Ткань платья тут же намокла, окрашиваясь в пурпурный цвет. Сердце словно разрывали на куски, методично кромсая и выкидывая из груди.
Дыхание сбивалось, судорожные вздохи срывались с покусанных губ. Я с трудом сдерживала вой, что так отчаянно рвался из груди. «Как же надоела эта жизнь! Даже родители не любят меня, считая бесполезным дополнением чудесной Кордилии!» – эти мысли не хотели покидать мою голову. Они набатом звучали сотней голосов, коверкая слова и подражая речи матушки. Не выдержав, обхватила голову руками, сжимая волосы.
«Я не могу так больше!» – окончательно погрузившись в себя, ко мне пришло осознание. – «Раз всем плевать на меня, так зачем пытаться что-то изменить? Просто уйду, куда глаза глядят, найду местечко, пригодное для жизни, и начну с чистого листа. Жизнь, в которой я буду не чьей-то тенью, а самой собой».
От этого в душе словно зажёгся огонёк, с каждой секундой разгорающийся в настоящий пожар. Последний раз всхлипнув, вытерла мокрое лицо. Криво усмехнувшись, поднялась на дрожащие ноги и едва не упала. Истерика закончилась, словно её и не бывало, лишь покрасневшие глаза и нос выдавали недавний срыв.