И все же странно, откуда северянин взялся посреди пустой заснеженной дороги? Ведь не на ветре же прилетел? Хотя кто его знает.
– Нам осталось совсем немного до города, – успокоил спутник баронессу. – А там согреетесь.
Как бы между делом он потрогал печку, прошептал пару слов, и в санях стало будто бы теплее.
– Вольфганг…– начала было Лукреция.
– Здесь друзья зовут меня Вольга, – перебил ее «гусар». – Это ваши соотечественники что только не вытворяют с моим именем. Не удивлюсь, если в следующем моем путешествии меня вообще станут звать Вольфом или Вульфом. Ар-р-р-р-р!
Вольга совсем по-мальчишески оскалил зубы, очевидно изображая волка. А впрочем, для баронессы он и был мальчишкой лет тридцати-тридцати пяти.
В город они въехали довольно неожиданно. Вот только что вокруг не было ничего, кроме бескрайней белизны, и вдруг, то по одной стороне, то по другой, из сугробов стали выныривать покатые крыши, резные коньки, заборы, калитки, колодцы, сады. И чем дальше, тем выше становились дома, шире окна, затейливее резьба, а вместо коньков на крышах появлялись невиданные звери и птицы.
Лукреция, сама того не замечая, придвинулась поближе к стеклу. Там, за окнами саней, проносилось что-то вроде ярмарки. Праздник? Весь народ разодет ярко, аж в глазах рябит. Мужчины в меховых шапках, разноцветных кафтанах, подпоясанных у кого ремнями с чеканными пряжками, у кого вышитыми кушаками с бахромой. Люди крепкие, рослые: у парней широченные плечи, девушки – полногрудые, с тонко затянутым станом, щеки пышут румянцем, а яркие юбки только что не горят на фоне белизны снега.
Баронесса почему-то тут же представила, как выглядит со стороны: маленькая востроносая старушка с хрупкими птичьими косточками, по самые глаза закутанная в серое меховое манто.
– У вас какой-то праздник? – спросила она Вольгу, который все это время внимательно наблюдал за ее реакцией.
– У нас каждое воскресенье праздник, – ответил он непонятно.
Лукреция промолчала и лишь плотнее закуталась в мех. Эта страна одновременно пугала ее и бередила.
Они остановились далеко от центра города перед деревянными хоромами, один размер бревен в срубе которых внушал невольное уважение. Представить, что где-то и когда-то росли такие исполины, было практически невозможно. Баронесса только ступила из саней, как тут же оказалась по колено в снегу. Не дав ей даже вскрикнуть, Вольга неожиданно легко вынул гостью из сугроба и посадил себе на плечо, будто она была молоденькой девушкой, а то и вовсе ребенком. Лукреции ничего не оставалось, как только выпрямиться и с достоинством перенести щекотливую ситуацию. Баронесса не позволяла себе терять лицо ни при каких обстоятельствах. Кто знает, может, у северных варваров принято именно так обращаться с гостями? Хотя чутье подсказывало, что Вольга просто не захотел, чтобы гордая аристократка утонула в снегу.