Пересекая подземный вестибюль станции, Моргана объясняла:
– Маршрут в ад начинается здесь и идет в северном направлении. Слышали про электропоезда, которые иногда останавливаются, но не впускают людей? Якобы они совершают технический проезд или что-то типа того. Это для конспирации. Первый вагон имеет специальный рычаг на двери, о котором практически никто не знает, через него осуществляется связь с водителем. Назвав пароль, можно попасть в поезд и отправиться в нужное нам место.
Так мы и поступили. Очутившись там, где останавливается первый вагон, мы дождались поезда, который не впустил никого из пассажиров, ожидающих скорейшую доставку домой своих изможденных рабочим днем тел. Моргана опустила черный рычаг с круглой ручкой у двери вагона. Послышалось шипение, напоминающее радиопомехи.
– «Караваджо», – произнесла она, и дверь в вагон открылась наполовину.
Мы проскользнули внутрь. Поезд тронулся.
Схватившись за поручень, я прокомментировал:
– Это и есть пароль?
– Начальник ада помешан на картинах Караваджо, это будет сложно не заметить, – усмехнулась Моргана.
Поезд ехал очень долго. Никаких остановок. Меня не покидало ощущение погружения, – мы явно ехали по наклону в глубь земли. Нас несло не совсем на север – скорее, на северную глубину. Неужели меня ждет реальный ад где-то внутри планеты со всякими огненными пыточными?
Интересовал еще один вопрос, на который Моргана была в состоянии ответить:
– Чем вам не угодил бармен?
– Вы про мой выстрел?
Я кивнул.
– Он – осведомитель. По его сигналу и прилетела целая армия на вертолетах, которую вы видели. Фраза «Мать честная!» была кодовой. В пивном бокале, который он протирал, я заметила двойное дно с отверстием. Он слишком наигранно восхитился вашим приходом и произнес восклицание, чуть поднеся бокал ко рту. Бесспорно, там был микрофон. Не создавая паники, я привлекла ваше внимание и отвлекла его. Мои пули сделаны в АДу, но они не смертельны. Синяя жидкость сотрет все его воспоминания, и, очнувшись, бармен не будет помнить даже своего имени.
– Жестоко, – заключил я.
– Заслуженно, – ответила Моргана.
Поезд стал замедлять движение и в конце концов остановился. Дверь распахнулась на этот раз полностью.
Платформа представляла собой широкое пространство с красными стенами из мелкой мозаики. В стене напротив находилась огромная дверь с изображением картины Микеланджело Караваджо «Медуза». Горгона смотрела на нас с ужасным выражением то ли ужаса, то ли свирепости.