Давным-давно королева Нив взяла смертного возлюбленного и привезла его в свой замок в Стране вечной молодости, где всегда царила весна. Ничто не умирало и ничего не менялось. Но после долгих лет совместной жизни ее возлюбленный затосковал по дому и захотел увидеть всех, кого оставил. Нив предупреждала его, что его семья и друзья умерли, но она знала, что не может удерживать его как пленника. Она знала, что его одиночество сильнее их любви.
С неохотой она согласилась отпустить его, но только если он пообещает, что никогда не будет касаться ногами земли. Пока он ехал по деревне, выискивая знакомые лица, он понял, что слова Нив были правдой. Все, кого он когда-либо знал и кого когда-либо любил, давно умерли. Когда он удалялся от деревни, которую когда-то называл своим домом, его лошадь взвизгнула от шороха в траве и сбросила его с седла. В тот момент, когда он ударился о землю, сотни лет разом навалились на него, и он превратился в немощного старика.
Любовь к хрупким вещам никогда не приносила ничего хорошего.
Нив не любила махлийские сказки. Все они, наполненные трагедией, войной и непосильным грузом чести, вызывали у нее жуткую депрессию. Но в детстве она проводила много вечеров, листая книгу сказок, привезенную из Джайла: истории о простых девушках, которые пробирались на балы в стеклянных туфельках, выходили замуж за принцев благодаря своей доброте и красоте, любили достаточно сильно, чтобы разрушить страшные проклятия. Невозможные, чудесные, романтические истории наполняли Нив безнадежной тоской. Она сомневалась, что такому человеку, как Кит, есть дело до романтики, жаль, что ему не предоставится возможность испытать ее.
Когда колючее молчание грозило вывести ее из себя, она вздохнула:
– Есть ли что-нибудь особенное в свадьбе, к чему вы стремитесь?
Кит недоверчиво уставился на нее:
– Ты пытаешься меня спровоцировать?
– Что? Нет! Я… – Она поборола желание придушить его портновской лентой, обмотанной вокруг шеи. – Я просто пытаюсь поддержать разговор.
– Большинство предпочли бы обсудить погоду, – сказал он с нескрываемым восхищением. – А ты дерзкая!
– А вы воинственный.
Он прищурился, но не сердито. Более того, он выглядел почти недоверчивым.
– Что, теперь ты собираешься меня ругать?
Чувствуя себя нелепо, возвышаясь над Китом на пуфике, она опустилась и оказалась на уровне его подбородка.