– Здешние не допустят! – воскликнула Туала.
– Здешние? Да ты действительно неумна. Мы для них – тоже плоть… Совсем лишняя плоть вокруг того, что в нее встроено. Вот это им и вправду очень нужно.
– Но начнут с плоти и крови Тускуба!.. С синей его крови.
Почему они ругаются, удивилась Женя. Что-то произошло на их родине? Может быть, революция? Но ведь это же здорово! Революция – всегда здорово.
Аэлита давно уже не говорила ничего. Остальные коминтерновки ссорились, яростно упрекали друг друга, но голоса их почему-то звучали все тише и тише.
– Очень тяжело, – вдруг сказала та, которую звали Нея. – Ужасный мир.
Было слышно, как она зевнула.
– Ужасный, – согласилась Туала. – Как они… здесь… живут?..
Ей уже никто не ответил. И никто, включая саму Туалу, не шевельнулся, когда еще через десяток секунд вдруг тихо скрипнула, открываясь, дверь.
* * *
– Проверяйте, товарищ уполномоченный.
Женя узнала голос противной медички. Раздались тяжелые шаги. Пара сапог остановилась у кровати Аэлиты, потом их обладатель прошел дальше.
– Все тут, – сказал товарищ Андрей.
– Куда им деться? – ответила медичка. – Видите, дрыхнут без задних ног.
Она почти не понижала голос. Андрей ничего не сказал, но, должно быть, сделал предостерегающий жест, потому что женщина ответила:
– Да нет нужды, товарищ уполномоченный. Они и днем-то почти все время спят…
– Все равно, – сказал уполномоченный. – Следите, не спускайте глаз. Сами понимаете. Кто знает, как все сейчас повернется?
– А что Москва? – спросила медичка.
– Ждет, – непонятно ответил товарищ Андрей.
Снова заскрипели сапоги, хлопнула дверь. Спустилась тишина, которую прерывали только тяжелое дыхание и тихие стоны коминтерновок.
– Аэлита? – прошептала Женя. – Ты спишь, Аэлита?
– Мне надо бежать, – сказала после долгого молчания Аэлита. – Спаси меня, Женя.
Вот так. Все ясно и все просто. То есть на самом деле ничего не понятно и все, наверно, очень сложно, но никаких вопросов не остается.
И очень страшно подумать, что будет, если этот, как его, Алик не передал ракушку своему командиру. Или если тот сейчас держит ее не рядом с собой.
Конечно, говорить с командиром рахмоновцев должен был Тимур. И Тимур действительно ему все объяснит – потом, совсем скоро. Но кое-что надо сделать еще скорее, прямо сейчас.
– Гейка! – укрыв раковину в кулаке и прижавшись к ней губами почти вплотную, Женя говорила почти беззвучно: знала, что этого хватит. – Гейка! Ты слушаешь море?