– Так вот как мело у дедушки с Музгалкой, – задумчиво произнес Санька.
Поезд простоял на станции двое суток. В туалете еще в первый день закончилась вода, и по вагону распространился стойкий едкий неприятный запах человеческих испражнений, которые уже нечем было смывать. Нечем было и умываться. Для кипячения чая проводница и добровольцы из мужчин выходили на улицу и набирали в ведра снег, который затем растапливали возле горячей печки и только после этого заливали в котел.
Шли уже третьи сутки в дороге от Воркуты.
Поезд по-прежнему не трогался с места. На улице, наконец, перестало мести, и ближе к обеду на чистом светлом небе засияло яркое солнце. Небольшие съестные запасы, которые пассажиры взяли с собой в поездку в расчете на сутки, давно у всех закончились. Рядом со станционным небольшим вокзалом поселка стоял маленький магазинчик, в котором можно было купить хлеб и некоторые консервы. Консервы быстро всем надоели, и люди покупали исключительно хлеб и сахар с чаем. Чай заваривали прямо в стаканах, которые никто уже проводнице не возвращал.
Алла собралась в очередной раз в магазин, который был на станции:
– Саша, никуда не уходи. Присматривай за чемоданом и вещами. На улицу не выходи. Там ступеньки высокие, ты не сможешь на них без помощи забраться.
– Ладно, мам, не пележивай. Я никуда не пойду.
– Я за ним присмотрю, – сказал грузный пожилой мужчина, сидевший у бокового окна вагона, затем он улыбнулся и добавил: – Он у вас взрослый парень, не переживайте.
– Спасибо вам! – ответила девушка мужчине, накинула на себя свое легкое пальтишко и быстрыми шагами направилась в магазин.
Прошло несколько минут. Сидеть, смотреть в окно и болтать ногами Саньке надоело. Он встал с полки на пол, надел свои сандалии и выглянул из купе сначала в одну сторону вагона, затем в другую. Мужчину, обещавшего присмотреть за мальчиком, кто-то позвал из тамбура. Он встал и ушел со своего места. Мальчик подошел к окну, которое было возле купе проводницы, отодвинул шторку и попробовал посмотреть в сторону тепловоза, тащившего их состав. Тепловоз видно не было. Только пара домов и часть перрона, на котором кучками стояли пассажиры застрявшего поезда, виднелись поодаль.
Санька быстро вернулся в свое купе, взял и накинул на себя свое легкое пальтишко, но застегивать не стал и побежал в тамбур вагона, из которого по ступенькам можно было выйти на перрон. Он переступил всего две ступеньки, стоял и держался за перила. Одна из женщин, которая стояла возле их вагона, обратилась к нему: