– Я тебя услышал, – сухо сказал Руслан, сам на себя не похожий, – Я подумал, что люблю ли я тебя настолько, что готов отказаться от семьи? Не только своей на настоящей, но и будущей. У нас ведь не будет детей, Кать. Я не готов пойти на это.
– Но я ещё могу забеременеть, – соврала я, – Доктор сказала, от совместимости все зависит…
– От силы один ребенок, и то, если повезёт, – покачал головой Руслан, – А у моих братьев…
– Уже по три ребенка, – закончила я за него упавшим голосом, – Но ведь есть ЭКО, и можно взять из детского дома ребенка…
– Первое не даёт гарантии, второе… чужого воспитывать я не готов.
– Чужих детей не бывает. Руслан, ты же сам говорил. Что это с тобой? Я…
– Кать, мы расстаёмся, – прервал меня Руслан и сердце мое пропустило удар.
Жёлтые розы…
Он всегда любил символизм. Я вспомнила. Жёлтые розы к расставанию. Ненавижу жёлтый.
– Как расстаёмся? Мы же уже три года вместе, – глупо констатировала я, почти не видя Руслана из-за пелены слез на глазах.
– Я уже всё сказал, ты прости. Просто… слишком много на одной чаше, а на другой моя к тебе любовь.
– Ее оказалось меньше? – спросила я сдавленным голосом.
– Так получилось, – Руслан спрятал руки в карманы черных брюк, черная куртка его блестела на солнце, ещё стояла весенняя апрельская прохлада, – Кать, ты слушай… я не хочу долгий объяснений… не плачь только… хотя, наверное, тебе так будет легче. И прости меня, я же не со зла. Просто хочу как лучше. И тебе житья с моей семьёй не будет.
– Что, хочешь меня утешить? – огрызнулась я, – Мне не нужны твои утешения. Я столько лет лечусь, стараюсь, а ты… ты…
– Я всегда тебя поддерживал, вот не надо, – Руслан стал тверд, я знала, что лучше его не злить, но не могла остановиться.
– Ты бросил меня, когда мне нужны была поддержка! Мог хотя бы подождать немного! Хотя бы недельку, не сразу как я покинула клинику!
– И что бы это изменило?
– Все! – вскричала я, дав ему звонкую пощечину.– Все! – вскричала я, дав ему звонкую пощечину.
Вторую он перехватил, желваки на его лице заиграли – Руслан был очень, очень зол. Такой мужчина не терпел женских истерик.
– Не смей поднимать на меня руку, – процедил Руслан, откидывая мою руку подальше от себя. – Я всё сказал.
Он просто развернулся и ушел, больше ничего не сказав. Я смотрела в его спину, ощущая, кок мне что-то сдавливает горло. Знала, что он не вернется. Не после того, как я дала ему пощечину. Наверное, я смотрела ему в спину очень долго, ведь он уже ушел, и мой взгляд встречал только воздух, идущих мимо людей, но только не Руслана. Я упала на колени, прямо на грязный тротуар, закрыла лицо руками и зарыдала.