– Мы многим пожертвовали, чтобы жить так, как живём, Элли. Всё это ради твоей безопасности, – частенько говорил отец. – Наши тела сильны и долговечны, но это не только благословение. Это проклятие. Наша тайна дорогого стоит, и никто не знает, что произойдёт, если секрет раскроется. Мы не сможем жить нормальной жизнью, если нас разоблачат.
Вот и всё, что я знала о себе и о том, почему я так непохожа на остальных. Почему мне приходится жить, скрываясь.
Оглядываясь назад, я понимаю, что мне многое хотелось выяснить. Столько вопросов осталось без ответов! Где мои бабушки и дедушки? Как я буду жить дальше? Неужели мне суждено остаться одинокой? Каким образом мои родители нашли друг друга? И есть ли ещё люди, подобные нам?
Отец никогда не вдавался в подробности. Он избегал таких вопросов, отвлекал меня чем-то, переводил разговор на другую тему.
– Со временем ты научишься жить незаметно, как делали мы. А сейчас – почему бы нам не завести щенка?
Они купили мне бордер-колли. Она была чёрной с белыми пятнами и белыми лапами. Я назвала её Зайкой и любила так, как не любила никогда и никого. Она повсюду ходила за мной, и в мире, где я не могла завести друзей, Зайка стала моей лучшей подругой. Привязанность, возникшая между нами, казалась неразрушимой, но природа жестока. Зайка умерла, когда мне было девять.
В тот день я отчётливо поняла, почему родители не хотели, чтобы я заводила друзей. Люди, которых я полюблю, состарятся и умрут, покинув меня…
Зазвонил телефон – громко и неожиданно, заставив очнуться от воспоминаний и вернуться в реальный мир.
Я сунула фотографии в маленькую золотую шкатулку, где их хранила, и споткнулась о нераспакованные коробки, пытаясь добраться до телефона. Я переехала сюда всего лишь пару недель назад, и в пустой гостиной без мебели царил беспорядок.
После третьего гудка я взяла трубку, всё ещё погружённая в собственные мысли.
– Алло? – сказала я, понимая, кто звонит. Только один человек знал мой номер.
– Элли?
– Привет! – обрадованно ответила я. – Знаю, я долго не звонила. Прости.
Я мельком увидела своё отражение в зеркале в прихожей. Я по-прежнему была юной: тёмно-каштановые волосы, собранные в «конский хвост», румяные щёки, лицо без единой морщинки…
Я чувствовала себя виноватой, слыша голос Анны – уже не такой молодой, как прежде. Она превратилась в сорокавосьмилетнюю женщину, а я почти не изменилась.