– Чем могу помочь? Вы ко мне? – спросила пожилая женщина невысокого роста в старом застиранном домашнем платье, с черным платком, свидетельствующем о трауре, на седых волосах.
– Ирина Павловна, добрый вечер. Вы меня, наверное, не помните… Я Эвелина Маркова.
– Эвелина?! Дочь Анатолия? – она нахмурилась еще сильнее, и у меня по спине пробежал холодок, но отступать уже было поздно.
– Да, простите, что вас тревожу, но мне очень нужно поговорить с вами.
Ожидая, что Ирина Павловна немедленно меня прогонит, я не сразу сообразила войти, когда она посторонилась и открыла дверь шире, приглашая в квартиру. В узкой прихожей было прибрано. Никакого беспорядка или нагромождения ненужных вещей, вот только слой пыли на тумбочках и полках говорил, что убираются тут нечасто. Глядя на немощную хозяйку, я задалась вопросом, как же она справляется с хозяйством сама, особенно теперь, когда на ее плечах лежит забота о внучке?
– Лина, проходи на кухню. Я вскипячу чайник.
Ирина Павловна, шаркая тяжелыми ногами в заношенных до дыр тапочках, поплелась по коридору в сторону раздвижных витражных дверей, за которыми, как можно было догадаться, располагалась кухня. Не знай я всей истории и окажись в этой квартире случайно, я бы скорее всего приняла мать Марины за старую экономку. Ее нищенский вид никак не вязался с размахом жилья дочери, и мне даже стало как-то неловко за нее.
На современной кухне, которую наверняка оформляла по своему вкусу Марина, совершенно неуместно разместилась утварь Ирины Павловны. На плите громоздился большой алюминиевый чайник, какой еще кипятила Тося Кислицына в «Девчатах», рядом с ним шкворчала чугунная сковорода. Кухонное полотенце то ли с кроликами, то ли с котятами висело на ручке духовки, в которой что-то томилось. На мраморной столешнице, бережно укрытой клеенчатой скатертью, лежала деревянная доска с нарезанной морковкой, а рядом валялся видавший виды нож.
Ирина Павловна казалась тут совершенно чужой: гостьей, пришедшей на временное житье со своими вещами. Она будто боялась воспользоваться дорогими ножами из нержавейки, торчащими из деревянной подставки с выжженным известным брендом, не трогала хромированные кастрюли, бережно убранные на дизайнерский шкаф, не прикасалась к профессиональным разделочным доскам, красовавшимся на полке.