– Через несколько дней поисков мы нашли её тело, всё в царапинах, синяках и ссадинах. Она была ещё живая, но совершенно не могла говорить. Я потратил всё, что у меня было… – Ганс замотал головой, его голос чуть подрагивал, и, казалось, будто он сейчас разрыдается, прямо как Эмма вчера. – Урсула продержалась ещё три дня. Я попытался продолжить свой путь авантюриста, но не смог. Всегда вспоминал её и впадал в какую-то ярость и всегда махал копьём без разбору. Во время одного из сражений я ранил своего товарища и решил завязать. Нашёл Гело, встретил тут Мэри и зарёкся брать в руки оружие. Каждый раз у меня стоит перед глазами Урсула.
Как-то машинально я положил руку на плечо Ганса и похлопал его. Это совершенно не помогало найти хоть какие-то мысли. А мой друг всё же позволил себе расслабиться и несколько раз всхлипнул. Так, жалобно и тонко, словно это не был огромный трактирщик.
– Я очень виноват перед ней, – и почти шёпотом добавил: – Я не хочу похоронить дочь, не так. Почему-то теперь я очень ярко представляю, как Эмму утаскивают гоблины. Кусают, уродуют, насилуют. Как она дрожит, ночуя под открытым небом, сопровождая караван. Как пытается сражаться с обычными пустынными жуками, которых вокруг Гело как грязи. Не хочу так.
Мы вышли из подсобки мрачные, теперь оба помятые, будто только что перетаскали все протухшие запасы на свалку за город. Моё тело ломило так, будто я действительно нёс на себе тонну, не меньше. Ганс не смог оставаться за стойкой и передал всю работу Эмме. Лучик будто прочитала всё по нашим лицам и не донимала меня расспросами. Я забрал кружку эля и бульон с собой, правда, от таких подробностей совсем ничего не хотелось.
Сел на кровать с лютней и стал перебирать струны, мотив не складывался, а мысли всё кружили где-то вокруг рассказа Ганса, вокруг опасностей, которые Эмма может встретить, даже находясь рядом со мной. А ещё вокруг того, что так страшно, мне давно не было. С момента смерти родителей моя жизнь была тихой, без особых всплесков, и мне это нравилось, так было проще.
В лучшем случае я схожу с Эммой в поход, и она разочаруется в романтичности этого занятия. В худшем – она найдёт авантюриста вроде того мечника и убежит из дома. Не знаю, как сложится в действительности, но я просто обязан поговорить с Гансом ещё раз, я должен хотя бы попытаться приблизиться к лучшему раскладу жизни Эммы.