– Мы давно друг друга знаем. Ты никогда не нарушал наших законов. Мы никогда не вмешивались в твою жизнь. Отдай нам человека. Сам знаешь, он – наша добыча!
У Прошки до тошноты похолодело внутри: он вдруг понял, что речь идёт о нём.
– Благодаря тебе, мельник, – сказал первый, ледяной голос, – благодаря тебе: мы несколько недель рыщем по лесу. Ты пускал нас по ложному следу. А мы уже не однажды спрашивали у тебя. И отвечал ты, как и теперь: не знаю, не ведаю! А сегодня следы привели к тебе, к твоей мельнице.
Мельник шагнул немного назад, прикрывая спиной дверь, за которой притаился Прошка:
– Я не отдам вам его. Забудьте о нём! Ищите себе другую жертву.
– Смотри, Нелюдим, не пожалей.
– А чего мне жалеть?! Сказал же ведь: жизнь эту вам не отдам. Душой его не дам насытиться.
– В общем, так! – раздался старый голос, он звучал уставшим. – Время тебе – два часа. Мы вернёмся и, если не будет жертвы, станешь ею ты.
Голос резко оборвался. До Прошки долетел тихий шелест травы. Мельник продолжал стоять спиной к двери, опустив голову. Прохор быстро вернулся к постели и нырнул под одеяло, притворился крепко спящим.
Дверь скрипнула. К Прошкиной кровати подошёл Архип.
– Сынок, поднимайся, – тихонько толкнул мельник в плечо парнишку.
Прошка открыл глаза:
– Что случилось? – он смотрел на мельника, через сощуренные, как спросонья глаза.
– Беда у нас. Поднимайся живо.
Прохор сел, глядя в широкое лицо своему единственному близкому человеку.
– Я, так понимаю, ты всё слышал, – Архип обнял Прошку за плечи и прижал к себе.
– Слышал, дядя Архип. Прости, – ответил Прошка, виновато глядя в пол. – А это кто такие были и чего им от нас надо? – парнишка поднял голову.
– Тебя им надо, сынок, – Мельник до хруста сжал зубы, на щеках заходили желваки. – Тьма это. Самая чёрная, лютая тьма, – он посмотрел на Прохора.
Тот смотрел на Архипа широко раскрытыми глазами, ловя каждое его слово. Последние: «лютая тьма», Прошка прошептал следом за мельником.
– А, как это – тьма?
– Душегубы они. Пиявцы, одним словом.
– Как упыри? – спросил Прошка.
– Нет, сынок. Не кровь они пьют. Эти твари саму душу из человека выпивают. – Он тряхнул головой. – А люди с глупого языка татей, да разбойников душегубами зовут.
Архип поднялся, подошёл к очагу. Вглядываясь в обуглившиеся, почти сгоревшие поленья, повернулся к Прошке: