Но по-настоящему серьезные проблемы Бакона ждали на обыкновенной улице спального района Москвы. В здании, которое построили еще военнопленные для того, чтобы в 90-е в нем разместился маленький винно-водочный заводик, по кабинету расхаживал от стены к стене представительный мужчина, директор этого скромного предприятия Аркадий Иванович Шикуля.
Он сильно нервничал, размахивал руками, вздыхал и даже что-то шептал пересохшими губами, кажется, молитву, кельтскую: «Я золотом порадую тебя и серебром отблагодарю». Но за столом все равно сидел Бакон в отлично сшитом костюме и заполнял документы. Шикуля глубоко вздохнул и голосом, не имеющим достоинства, произнес:
– Да как ты не поймешь, уважаемый господин сомелье Бакон! Мне и всем побоку, какой за бугром «венчик» льют. Ты кто? Сомелье сегодня, и завтра тоже сомелье! А я сегодня директор, а завтра…
– …подсудимый, – перебил его Бакон.
– Тьфу, тьфу три раза через плечо, зараза, – скороговоркой парировал Шикуля и выстрелил холостыми плевками себе в левое плечо. – Я все про тебя знаю! Неподкупный, обеспеченный. Что взятки не берешь, НЕ ВЕ-РЮ, – по слогам закончил директор.
Бакон медленно поднял голову. На его лице не дрогнул ни один мускул, оно выражало хладнокровное спокойствие.
– Ну вот и до Станиславского дошли! – сказал он.
Директор задумался. В его голове зашевелились тараканы, перебирая в памяти громкие фамилии.
– Не припомню! Он местный или понаехавший? – уже высокомерным тоном спросил он.
Бакон глубоко вздохнул.
– Все понятно, – сказал он и встал из-за стола. – Вы производите разлив некачественной винной продукции, которая не соответствует ни одному из стандартов. Итальянский. Херес. Кастелино. В природе не существует. Это все равно как: Слезы. Черный. Мамба.
– Плевать,– огрызнулся Аркадий Иванович. – И на тебя тоже, – добавил он.
– Ну что ж, как угодно. Я обязан подписать акт и закрыть вашу контору, – официальным тоном огласил вердикт Бакон.
– Ладно, подожди! Давай потушим этот пожар! Сколько ты хочешь, говори? Сто, двести, миллион? – взмолился директор.
Бакон отрицательно покачал головой и подписал акт. Звук, который при этом испустил директор винно-водочного завода, напоминал одновременно гудок паровоза и скрип старой деревянной калитки.
– Ах так! Ну хорошо, хорошо! Вот попомнишь! Обещаю, что ты лишишься всего, будешь жить в нищете и в конце концов превратишься в бомжа. И будь прокляты все сомелье! – с шипением закончил директор.