– Это мы потом, с чаем. Намажете на хлеб. Вкусно всем будет, – говорит она, больше обращаясь к «совку», конечно – Куренкову.
Ну, конечно же, к нему она обращалась. Кому еще похвастаться, как они живут, не как другие соотечественники, в это трудное для страны время. Он, сдержанно, конечно, промолчал, но намек её понял, кто он для нее, (бедный студент – дитя сообщества), присел предложенное ему место за столом, рядом с Мариной. Тут и он, сам, хозяин дома, присоединился к сервированному столу.
Мужик он, по определению самого гостя, был крупный, как и его домочадцы.
Как бы, не сказать обидчиво, даже, похож был он на откормленного бульдога. От хорошей кухни, щечки у него с обеих сторон отвисли. С краснотой даже, чуть с прожилками, красными. Глаза, также у него большие, как и у Маринки, но с тяжелыми мешками, под глазами. Губы, нижние, отвислые, как у того самого бульдога. По краям губ, хотя и вытерся он, мокрота все же остался. Сутуловат, но не очень. За его плотности тела, наверное. Руки, это, точно, его поразили. Такие же, как и у Марины прозрачно тонкие, с длинными музыкальными пальцами.
Пальцы рук его, точно, не соответствовали к его общему телу. Будто, они как бы отдельно от него существовали.
Вот такого формата был он, крупный предприниматель – строитель в новейшей России, хозяин этой семьи.
– Ну, что ж, – обращаясь гостью, кивает он, прилизанной волосами головой, после ванной комнаты. – Познакомимся? Я, Иван Иванович, так сказать для вас. А вы, как я понимаю, у моей дочери друг? А давай сразу, без церемоний, без этого… фамильярства. Ты ведь, Володя, учишься вместе с моей дочерью?
– Папа, – вмешивается в разговор его дочь. – Не совсем так. Он корреспондент, работает в газете, параллельно еще, без отрыва, учится на журналиста в нашем университете. Я же с его последними работами тебе, папа, недавно только показывал.
– Похвально, – зычно говорит он. – Одобряю. Помню. Читал. Надо быть сегодня архи важным человеком в этом новом обществе. Говоришь, талант у тебя, Володя? Ну, так, тогда, пока не приступили кушать. Ирина? – обращается он к жене. – Где, что я просил ставить на стол?
– Вот оно, прямо перед твоим носом, – говорит ему жена.
Что ж, неплохо смотрелась и она за столом. А то, что она держит себя высокомерно перед гостем, так ведь, у сегодняшних богатеев, свои причуды сегодня. При теле, а вот глаза ее, с грустинкой. Сразу и не прочтешь, что у нее на уме.