– Мама, – говорит ему Куренков, с волнения, поспешно засовывая в рот сигарету.
– Кури, что ж, разрешаю, – вздыхает он. – Сочувствую тебя, парень. Заметь. Сегодня люди, как мухи дохнут, от этой дурной жизни в стране. Так как он, зарплату получает с водочной продукцией. А кто еще, от тоски умирает. От безденежья. Тяжело сейчас всем. Ладно. Надоело! – с матом кроет он кого – то, неизвестного. – Кури уж. Приспусти только стекло. Дым, чтобы наружу ушел.
Дорога, как и предупредил он, тронувшись, был, а и правда, плохим. Что уж там говорить. Обыкновенная шоссейная дорога, из гравия. А асфальт, видимо, еще не дошел до этих мест. Хотя, когда – то колхоз, не так и нищим был у них. Помнит же он, как его отец, тогда еще парторг, все сокрушался, что дорогу до этой станции, никак асфальтом покрыть не могут. Еще он помнил, для этой дороги, даже из этого карьера, где сейчас пруд, сколько гравий машин вывезено было, чтобы дорога была. Хотели еще и асфальтировать, но что – то, там, застопорилось. Потом пошли, эти лихие месяцы в стране. Затем, повылезли из всех щелей, проходимцы – коммунисты, радетели нынешней «пышной демократий». Да ведь, по правде, от этой либеральной политики в стране, досталось только тем, кто был: хитрее, бессовестнее. Или, кто был ближе к той власти, распределяющие «общий пирог» – нации. Хотя и был он тогда, еще школьником, видел это своими глазами, как рушилась в его деревне, коллективное хозяйство, за этих недоразвитых, «буржуа – либералов», присланных из района.
А Иван, за баранкой, с досады, временами плевался матом, когда колесо его машины, взлетал на скрытую от обзора впереди яму. Тогда из лужи, летели брызги мутной жижи, во все стороны, от его старой машины.
– Откуда лужа? – сокрушался он. – Дождя же давно не было.
А вокруг, куда не глянь, простиралась от горизонта до горизонта, не вспаханные паевые поля бывших колхозников, с култышками бурьяна. Неприглядный вид, сегодняшней провинции. Небо, вышине, выглядело неприветливо, бледно серо, и уходило стремительно за горизонт, к деляночному лесу.
– Что? – ухмыляется ему Иван, не ласково. – Мрачновато? Давно из деревни уехал ты сам?
– Давно.
– Учишься, что ли в городе?
– Учусь, – говорит ему Куренков. – В университете. На журналиста.
– Ну, давай тогда, на пару закурим. Ехать осталось немного. Вон, ближе к лесу, там уже твоя Алексеевка. А места у вас красивые. Не морщься. Не придумываю. Бывал я у вас не раз. Сам я из районной станции. Подрабатываю, а основная моя работа связана в депо. Работаю я там путейцем. Приеду, вот, от тебя, пойду на работу.