Алекс отвернулся на секунду и с детским смущением начал оправдываться и извиняться, говорить о том, что не хотел ее обидеть и что он всего лишь думал о том, чтобы спрятаться от дождя и затем высушить одежду. Она не переставала яростно обвинять его в бестактности и неуважении к ней. Когда Алексу нечего было возразить, Элеонора резко толкнула его в плечо и сказала:
– Да расслабься ты наконец! Хватит извиняться, я тебя подловила, шуток не понимаешь?
– Да-а-а, ну и шутки у тебя! Я правда подумал, что тебе неприятно.
– Да, мне было неприятно, но я так же понимала, что твое предложение сделано не с целью опорочить меня и мою честь. Поэтому, пока мы не познакомимся и ты мне не расскажешь о себе, о своей семье, я лучше буду стоят и мерзнуть под эти жутким серым мостом, в окружении таких же малознакомых, прячущихся от дождя людей.
Услышав ее слова, он машинально кивнул (улыбка не сходила с его лица в течение нескольких минут), затем, задумавшись на мгновение, стал серьезным и с выражением, присущим всем мудрецам, словно спикер, читающий научную статью огромной аудитории, он начал демонстративно жестикулировать руками в такт открывающемуся рту. Элеонора так увлеклась его жестикуляцией, что на долю секунды абстрагировалась от шума дождя и от его приятного, низкого с хрипотцой тембра голоса. С огромным вожделением она смотрела на его мокрое, мускулистое тело, которое пряталось под облегающей рубашкой. В ее мозгу начали всплывать разные вульгарные сцены, похоть поглотила все ее мысли, и только при очередной ослепительной молнии, которая буквально вспорола черное мрачное небо, резко и пугающе, как выстрел, прогремел гром. Молнии вспыхивали одна за другой. Не утихая, гремела в черных тучах небесная канонада. Сердце ее сжалось от страха, дурные мысли растворились в безмолвном испуганном сознании. Содрогнувшись и издав пронзительный крик, Элеонора обняла Алекса, ее руки от страха сжимались с такой невероятной силой, что порой перехватывало дыхание. Будто питбуль, вцепилась она в него мертвой хваткой.
Он настолько был ошарашен ее поступком, что забыл, о чем говорил. Они стояли молча, ее голова упиралась ему в плечо, а на груди ощущалось ее горячее дыхание. Казалось, их встреча не случайна. Дрожа от холода, она вызывала в нем желание обнять, чтобы согреть в своих объятиях, но переживания и неуверенность не давали ему покоя: «А вдруг Элеонора подумает, что я домогаюсь?» Это усугубит ситуацию, а сейчас явно не хочется никаких недопониманий, между нами, ведь она уже высказывала мне об этом. Хотя, о чем это я? О каких «нас» может идти речь, когда мы едва знакомы? А вдруг она не та девушка, которая преследует меня во снах? Может, мое больное подсознание все выдумало? Но откуда тогда все эти необъяснимые реалистичные сны, которые меня терзают? Что мне делать? Чем больше я анализирую и думаю, тем больше путаюсь и сомневаюсь в правильности происходящего. Будь что будет!»