Словами тают хлопья в межсезонный час пути,
И ты почти со мной идёшь по городскому скверу,
Как белый снег, как много снега в полумраке сером,
И так же таешь, не успев дослушать до «прости».
Ты только мне скажи
В ненастный вечер с грустью неземной
Ты зябнешь босоногими дождями
В асфальтовых воронках, и в окно
То постучишь, то краем глаз заглянешь,
Особая, печальная до слёз,
И льётся блюз каскадами печали.
А я молюсь на золото берёз
О том, чтоб спящий мир в ветвях качали.
Меня услышь сквозь хриплый крик совы,
Рассерженной на слякоть и туманы.
И пусть мои прошенья не новы,
Тебя просить о мире не устану.
Оденься в платье цвета «рыжий лес»,
Не прячь глаза Мадонны за вуалью,
И мы с тобой станцуем полонез
В краю, где порох воробьи клевали.
А хочешь, пустимся с тобой в фокстрот,
И растанцуем ночь безлюдных улиц…
Ты только мне скажи, что оживёт
И сад, и дом, и город, где столкнулись
Добро со злом, а может быть, беда
Не по лесу ходила, а по людям…
Ах, осень, осень, если б я могла,
Я просто б огласила мир повсюду.
Выстой
Здесь закат над полями духмяный.
Здесь полынью горчит горизонт.
Здесь художник, в стихийной сутане,
Будто пишет мой красочный сон
Золотистым лучом сквозь молитвы,
Золотистым лучом сквозь войну, —
Просто мир, просто даль, просто «Выстой»,
И я сердцем в надеждах тону.
С терриконов спускаются трели,
С колокольни – обрывистый звон.
Милый загород точно свирельным
Волшебством допьяна опоён.
Степь донецкая вспыхнула гладью,
Ковылями натянутых струн.
И на танки в окопах не глядя,
Я в тебе окунуться иду.
Растворяюсь душой без остатка
В благодати некошеных трав.
Я в объятиях солнечно-сладких
От всех бед и страстей спасена.
Золотистым лучом сквозь молитвы,
Сквозь ветра, что привычно скорбят.
Просто мир, просто даль, просто «Выстой» …
Я стихами рисую тебя.
Свет
Я сотку тебе свет, мой друг.
Без станка и волшебной пряжи.
Из обыденных слов сотку.
Такой лёгкий, как пух лебяжий.
В нём запахнет весной миндаль.
В нём снегами сойдёт опасность.
Я последнее б отдала,
Лишь бы ты не грустил напрасно.
Я добавлю к той чистоте
Межсезонного неба омут,
Лик сикстинской мадонны, крест,
Чтобы горем ты не был тронут.
Колокольчиков синих звон
И альпийской лаванды шёпот
Я вкраплю, как святой огонь,
В полотна невесомость, чтобы
Ты услышал, как дышит степь,
Как орех молодеет грецкий,
Как умеет о светлом петь
Тишина обожжённым сердцем.