Королевой она становилась явно преждевременно, словно на её хрупкие плечи возложили неподъемную ношу. "Королева…" – этот титул, такой громкий и торжественный, звучал в её голове как отголосок чужих амбиций, как эхо чужой судьбы, которую ей предстояло примерить на себя. Ей всегда казалось, что королевский трон – это недостижимая высота, предназначенная для тех, кто родился с золотой ложкой во рту, осыпанный богатством и привилегиями с самого рождения.Хотя, конечно, и она не была обычной дворянкой. Восемь долгих лет прошли с того момента, как её отец, герцог Жан де Мартель, с серьезным лицом и горящими глазами, впервые поделился своими политическими планами. Лишь сейчас, по дороге в мрачный и величественный французский замок, она начала по-настоящему осознавать весь масштаб предстоящего, всю тяжесть ответственности, что ляжет на её плечи.
– Госпожа Амелия, не тревожьтесь, – прошептала Мелисса, её верная служанка, словно угадав ее внутреннюю бурю, мягко опуская руку на край платья. Леди, будучи доброй и справедливой, никогда не отталкивала слуг, напротив, всегда относилась к ним с теплотой и заботой. – Вам уготовано великое будущее, радуйтесь! Ваш супруг – сам король, и каждая мечтает занять место королевы рядом с ним.
– Всё в порядке, Мелисса, – ответила она, бросив короткий взгляд на служанку, сдержанно улыбаясь, а затем снова погрузившись в свои мысли, ее взгляд затуманился печалью, устремляясь в темное окно кареты.
Амелия прекрасно понимала, что для короля Людовика этот брак также был скорее политическим долгом, сделкой, нежели искренним сердечным желанием. Он был ослепительно красив, богат, окружен толпами обожательниц, и пользовался неизменным успехом среди придворных дам, но по тем немногим случаям, когда она видела его издалека, он казался холодным и отстраненным, равнодушным к чувствам других. Она знала, что он никогда не сможет полюбить её так, как она мечтала быть любимой, с пылким огнем и нежной страстью. Это была сделка, чистая политика, и ничего больше.
Внутри кареты, стены которой были обиты темным бархатом, а потолок украшен золотыми нитями, Амелия чувствовала, как каждую минуту её прежняя жизнь, полная свободы и мечтаний, отдаляется всё дальше, как ускользает сквозь пальцы время. Пышное платье из переливающегося атласа цвета ночного неба, подаренное отцом накануне отъезда, теперь казалось ей чужим, оно принадлежало какой-то другой, более счастливой девушке. Украшения, которые она обычно носила с гордостью, теперь давили на её тонкую шею и запястья, напоминая о её новом положении, о скованности и несвободе.