– Пашка, ты опять приехал нас объедать! – весело кричит бабуля и заходит на кухню.
– Да вы что? – игриво возмущается Паша, но вдруг его улыбка начинает меркнуть, а я напрягаюсь всем телом.
И до того, как понимаю, что происходит, слышу:
– Всем добрый день. – Всё такой же подтянутый, высокий, и даже в самой обычной шерстяной рубашке и ватниках, выглядит…
– Павел Семёнович Митькин, – громко представляется Паша, поднимаясь с места, и протягивает руку Велере. – Участковый. А вы?
Валера осматривает Пашу, который ростом ниже его почти на голову, и спокойно отвечает:
– Валерий Козырев. Если вам это что-то скажет.
И столько превосходства в его голосе, что Паша сначала даже тушуется.
Я же замираю, вспоминаю нашу первую встречу. Почти такой же. Хотя сейчас он стал мужественнее, что ли. И столько силы в его позе.
Но добивают меня не воспоминания и то, что Валера так и не протягивает руки Паше, а мой сын.
– Здравствуй, дядь Валер. – Ваня радостно поднимается и достаёт ещё один табурет из-под стола. – Садись с нами обедать. Мама сегодня свекольник приготовила.
Валера дёргается от обращения Вани, будто очнувшись от каких-то мыслей, и, улыбнувшись, говорит:
– Спасибо, Вань. Хотя я шёл сюда спросить у тебя, может, тебе помощь нужна с твоим снегоходом? – добавляет Валера, и по глазам сына вижу, что он попадает прямо в точку. – Но и от свекольника твоей мамы не откажусь, – говорит и садится рядом со мной.
А я хочу встать и убежать из кухни или притвориться, что меня здесь нет. Может, поможет?
Надеюсь только на Пашу, но вижу, что он тоже как-то нервно начинает поглядывать на нас, а я не могу сейчас заставить себя даже пошевелиться.
И тут заходит бодрая бабуля:
– Пашка, давай дуй к Фёдору Михалычу. У него корова телится. Ему помощь нужна. Пробегал только что, просил тебя позвать. – Говоря всё это, она идёт к печке, открывает кастрюлю, наливает себе свекольника и зовёт Ваню: – Унучик, подай тарелочку, я Валерчику налью свекольничка. – Замечая Пашу, который ошарашенно смотрит на бабулю, покрываясь багровыми пятнами, она бросает: – А ты чего расселся? Дуй давай. А то Михалыч ещё жаловаться удумает, если ты не поможешь.
– Бабуль… – нервно пытаюсь остановить бабушку, но куда там.
– А ты, Леночка, кушай, – нежно отвечает мне бабушка, будто не замечает моего умоляющего взгляда.