Глаза дяди Жоры хищно блестят. Как неприятно! Моя догадка ведь не может быть правдой? Но прикосновение мне точно не почудилось!
– Давно спит? – невзначай уточняет дядя Жора, облизывая нижнюю губу. Вызывающе дёргает мохнатой бровью. И сальным взором облепляет мое тело. Это что еще такое?! «Дядюшка, ты вообще офигел?» – хочется заорать мне, но я, естественно, замираю мышью. И тяжело сглатываю. Сердце падает в пятки. Какой у него взгляд… кровь стынет в жилах. По телу ползет липкий озноб. И кажется, даже волосы на затылке встали дыбом. Мне это совсем не нравится!
– Да, – отвечаю я уверенно. – Через полчаса должна проснуться.
Я стягиваю мокрые перчатки, из последних сил борясь с желанием треснуть ими по наглой отъевшейся физиономии! Но позволяю себе лишь бросить их в раковину. В моих руках оказывается полотенце, я на автомате торопливо вытираю пальцы. Случайно роняю его на пол. Ну уж нет, поднимать не стану!
– Так… полчаса это не так уж и мало, – нагло заявляет дядюшка, неприятно растягивая слова, приближается сам и наклоняется за полотенцем. Выпрямляется медленно. И прямо передо мной. Вот же черт старый! – А Марина сегодня задерживается на работе. Она мне недавно отзвонилась. Так что… можно сказать, мы с тобой до вечера вдвоем.
Он смотрит сверху вниз. Лютая надменность и самонадеянность скользят в его напыщенном взгляде. А что еще теплится в их глубине… мне даже немного жутко разбирать.
– Пойду-ка я лучше к дочери, – заявляю твердо. И только делаю шаг вперед, как дядя Жора собой заслоняет мне дорогу. – Я говорю, мне к дочери надо! Подвигайтесь!
Возмущение зашкаливает! Он из ума выжил?! Тетя Марина если узнает, отрежет все его выпуклости!
– Не буди ребенка. Вон… со мной лучше посиди. Верочка…
Ой, как противно он смакует мое имя!
– Да мне некогда совсем, Георгий Александрович. Дел выше крыши! Отойдите.
– Ну перестань. Иногда нужно и отдыхать.
– Успеется, – вновь возражаю я.
– А я настаиваю. Посиди. Со мной. Поболтай.
– Тетя Марина приедет. Она с вами и поболтает. А мне некогда.
Я уверенно шагаю вперед и тут же упираюсь в твердую мужскую руку.
– А я говорю, посиди… – огорошивает он зловещим тоном.
И кивает на стул.
– Зачем это?
Неприятно стоять так близко к нему. Омерзителен его взгляд. Отвратительно, как мужчина восхищенно шарит глазами по моему телу.