На следующий день Бирназар бий сам отправился к табунам. Долго ходил между лошадьми, внимательно вглядываясь в каждого жеребёнка, словно читая в их глазах будущую судьбу. Наконец его взгляд остановился на молодом вороном жеребчике. Конь был ещё неуклюж, как все подростки, но в его стати уже угадывалась будущая мощь, а в глазах горел тот же огонь, что и во взгляде Жылкыайдара.
"Вот," – сказал Бирназар бий, положив руку на шею жеребёнка. "Этот конь станет твоим первым учителем. Вы похожи – такие же молодые, такие же горячие, такие же ищущие своего пути."
И отправил сына к старому Сабыру – лучшему объездчику по эту сторону Иссык-Куля. Говорили, что Сабыр понимает язык лошадей лучше, чем речь людей, что он может по одному взгляду определить характер коня, что в его руках даже самый норовистый скакун становится послушным, как ягнёнок.
Провожая сына, Бирназар бий чувствовал, как что-то сжимается в груди – то ли гордость за мальчика, выбравшего достойный путь, то ли тревога отцовского сердца, то ли понимание того, что его сын делает первый шаг к своей судьбе, к тому предназначению, что начертано ему звёздами на небесном своде.
В семье Бирназар бия не все встречали успехи Жылкыайдара с одинаковым энтузиазмом. Особенно явно выделялся своим недовольством Баялы, шестой сын великого бия. Высокий и статный, с горделивой осанкой и надменным взглядом, Баялы всем своим видом излучал превосходство и заносчивость.
Зависть к младшему брату, словно ядовитый плющ, обвивала сердце Баялы, отравляя его мысли и поступки. Он не мог смириться с тем, что сын наложницы, принятый в семью из милости, вдруг стал любимцем отца и предметом всеобщего восхищения.
Каждый раз, когда Жылкыайдар добивался нового успеха в искусстве коневодства или получал похвалу от старейшин, Баялы чувствовал, как внутри него закипает злость. Он не упускал ни единой возможности унизить младшего брата, бросить в его адрес язвительное замечание или поставить под сомнение его достижения.
То он мог с издевкой спросить при всех: "Что, сын табунщика, думаешь, если научился держаться в седле, то стал настоящим джигитом?". То, проходя мимо Жылкыайдара, работающего с молодыми жеребятами, бросал презрительно: "Смотрите, как ловко управляется с лошадьми! Видно, от отца-конюха унаследовал это умение".