Извращенные преступления. Профайлер о тех, кто получает удовольствие от убийства - страница 16

Преступления Нильсена были частью его мира тьмы, поглощавшего своими фантазиями и одиночеством. Понятия любви и смерти слились в его сознании, и после внезапной и необъяснимой потери деда смерть стала единственным известным способом почувствовать любовь.

Его убийства были извращенной формой поиска близкого человека. Нильсен убивал не по обычным для серийного убийцы причинам, а потому что ему нужен был кто-то рядом: кто-то, кто будет ждать его возвращения домой.

Большинство серийных убийц планируют, как избавиться от тел своих жертв, чтобы не быть пойманными. Нильсен поступал так же, и поначалу это работало. Но переезд с намерением начать новую жизнь повлек за собой ошибку, которая в свою очередь и привела его в тюрьму. По иронии судьбы именно решение о переезде привело к его аресту и осуждению, иначе Нильсен не перестал бы убивать.

Часть его жертв тоже были одиноки, очень одиноки, настолько, что трое из них до сих пор не опознаны. Некоторые из них умерли в поисках дружбы, но они были убиты дважды: сначала Нильсеном, а потом обществом, не заметившим их пропажи.

КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТОЧКА Д. НИЛЬСЕНА

Это был просто эксперимент. Для нас попробовать совершить преступление так же просто, как для энтомолога насадить жука на булавку.

НАТАН ЛЕОПОЛЬД

У Натана Леопольда и Ричарда Лёба было все. Они были молодыми и яркими членами двух самых влиятельных и богатых семей в Чикаго. Леопольд, обладавший незаурядным интеллектом, был одержим идеей «сверхчеловека», предложенной немецким философом Фридрихом Ницше. Лёб, заядлый читатель криминальных романов, был убежден, что сможет совершить идеальное преступление. Обоих объединяла общая цель: доказать свое интеллектуальное превосходство (Brian, 1995, стр. 106–107), совершив убийство, которое никогда не будет раскрыто (Geis и Bienen, 1998, стр. 13–47). Они считали себя выше любых социальных или моральных правил, ограничивающих действия и поведение обычных людей.

Многие специалисты в области права, психического здоровья и средств массовой информации работали совместно, чтобы разобраться в этих событиях (Fiorini, 2005). Поиск объяснений произошедшего превратил дело Леопольда – Лёба в социально-экономический, культурный, юридический и психиатрический вызов. Все пытались ответить на один и тот же вопрос: почему было совершено преступление?