В реке водилось множество рыб. Они собирались стайками, резвились между водорослями, сплетничали и играли. Тао Юнь хотел подружиться с ними, но Мо напомнил о предназначении, и они поплыли против течения.
В дороге они росли, становились сильнее, но и река теперь текла быстрее и требовала больше и больше усилий. По берегам уже теснились горы. Их склоны то зеленели, то желтели, а иногда становились белыми, и вся река затягивалась тонкой прозрачной корочкой. Мо хотел уйти поглубже, где вода была теплее, но Тао Юнь напомнил, что их дело не греться, а плыть вверх против течения, и они заработали плавниками сильнее.
Годы провели они в дороге – река растянулась на тысячи километров. Иногда с берегов люди видели, как настойчиво плывут карпы вверх против течения, и тогда кричали друг другу: «Смотрите! Смотрите! Какие огромные карпы! Бегите скорей сюда, полюбуйтесь!» Мо и Тао Юню хотелось чуточку задержаться, чтобы жители прибрежной деревни успели сбежаться на крик и восхититься невиданным зрелищем, но необходимо было спешить.
И вот они доплыли до водопада, низвергающегося с горы. Любая рыба поняла бы, что с водопадом не поспоришь. Но наши карпы ничего не знали о здравом смысле – ведь они не получили никакого образования. Мо и Тао Юнь напряглись изо всех сил и прыгнули вверх, преодолевая силу водопада, помогая прыжку плавниками, и хвостом, и усами, и каждой чешуйкой своих извивающихся тел. Еще не долетев до озерца, из которого вытекал водопад, они стали превращаться во что-то другое. Их тела вытянулись, у них отросли лапы со сверкающими когтями. Глупые рыбьи мордочки стали огромными клыкастыми головами, изрыгающими огонь.
Люди кричали, показывая пальцами:
– Смотрите! Смотрите! Карпы, преодолевшие водопад, превратились в драконов! Сбылась великая легенда!
Мо и Тао Юнь полетали над озером, аккуратно изрыгая пламя, чтобы ничего не подпалить. Мо сказал:
– И ведь никто не предупредил!
Тао Юнь ответил:
– А мы никого и не спрашивали. Драконовские законы!
И они, не сговариваясь, развернулись и полетели над рекой на юг. Разыскивать маленькую заводь, где не успели поиграть с другими рыбешками и расспросить поподробнее ленивого старого сома.
Дракон жил в разрушенном замке на вершине горы, расположенной в непроходимом лесу. Он свил гнездо на самой высокой башне и снес яйцо. Яйцо это наводило на дракона грусть. Будучи гадиной хладнокровной, согреть его своим теплом, как это делают птицы, он не мог. А дохнуть пламенем боялся. Как бы не спеклось. Кроме того, огнедышание требовало больших энергетических затрат. Выдохнешь пару языков пламени – и для восстановления здоровья надо немедленно сожрать чуть не целое стадо. Причем одну корову Дракон уносил без всяких угрызений совести, но стадо у деревни брать стеснялся. Чтобы ощутить насыщение, требовались длительные полеты над всей Европой. А они, в свою очередь, опять-таки порождали аппетит. Поэтому Дракон рычал, иногда испускал несколько клубов дыма, но от огненных забав воздерживался.