– Заткнись, сучка! – еще больше взбесился толстый, оттого что не мог понять русского языка. Он еще крепче сжал мои запястья.
Пока я наблюдала за бегающими по всему помещению и нагло обыскивающими мои личные вещи фигурами, мне стало смешно. Неужели эти сыщики-федералы действительно думают, что они напали на след крупной преступной группировки? По-моему, эти идиоты все еще воображали, что поймали особо опасных преступников, к которым каждую минуту может прийти подмога русской братвы. Я и подумать не могла, насколько все серьезно…
Походкой победителя в дом вошла еще одна агент ФБР. Она бросила на нас с толстяком пренебрежительный взгляд и с отвращением крикнула моему желеобразному охраннику:
– Да отцепись же от нее! Она в наручниках.
– Она оказывала сопротивление, агент Джонсон! – как-то смущенно сказал толстяк.
Он совершенно неуместно засмеялся и отпустил меня. Я повернулась и увидела, как его живот затрясся, словно водяной матрас. Эти ФБР-агенты были один противнее другого. Джонсон, высокая бесцветная женщина лет сорока, по-видимому, была старшая в их организации.
– Вы арестованы. В машину их! По одному! – крикнула она, с важным видом убирая пистолет в кобуру на поясе.
– Я не могу, – спокойно сказала я.
Не знаю, как мне удавалось сохранять такое спокойствие. Наверное, это внутренняя уверенность, что я не имею отношения ни к чему происходящему. А может, я просто до конца не осознавала, что происходит. Или, может быть, это был защитный механизм моего организма. Не знаю.
– Что значит «не можешь»? – опешила Джонсон.
– Я вчера выпила слабительное, и много. Я хочу в туалет.
– Что?
– Да, я хочу в туалет.
У американцев с туалетом очень серьезно. Эту процедуру нельзя запретить. Даже в школе ученики не должны спрашивать разрешения у учителя, чтобы выйти в туалет. Они просто встают и выходят. Даже если идет тест. Так и сейчас – отказать мне в туалете означало нарушить права человека, как ни смешно это звучит!
– Идем! – резко бросила агент и сообщила остальным, что мы направляемся в другой конец дома, в туалет.
Она зашла первая, вытащила пистолет и осторожно, как будто обнаружит сейчас целую банду, все проверила, вернее, исследовала, что там ничего и никого нет. Она кивком дала мне разрешение зайти в туалет. Слабительное срабатывало. Я не могла больше терпеть. Уже съежившись от боли, я показала на наручники.