На третий день все-таки решили сунуться к старшему мастеру. Юрку, как комсомольского активиста, и еще двух ребят уполномочили утром сходить на планерку и попросить другую работу. В накуренной комнате сидели рабочие, бригадиры, Пузырька среди них не было. Выслушав ребят, седой железнодорожник в очках, наверное, мастер, разрешил не выходить на прополку. После инструктажа по технике безопасности и ознакомления с технологией замены шпал, пацаны стали выполнять настоящую мужскую работу. Теперь работали двумя группами по шесть человек под присмотром приставленных к ним рабочих. Ребята набрасывались на указанную шпалу с кирками и лопатами, разбивая и выгребая из-под нее грунт. Потом выбивали костыли и шпалу, провалившуюся в подготовленную канавку, которая называлась рабочими ящиком, вытягивали. На ее место подсовывали под рельсы новую просмоленную шпалу, закрепляли костылями и засыпали ящик грунтом. Потом пневмотрамбовками долго прессовали вынутый грунт, чтобы не было просадки.
К концу второй недели в копошащихся на рельсах коричневых от загара, окрепших от физической работы парнях трудно было узнать шестнадцатилетних девятиклассников, уже десятиклассников. Тот жаркий июнь хорошо запомнился Юрке. Уставший, пропахший запахом пропитанных креозотом шпал, умывшись во дворе холодной водой, он садился обедать. Удивлялся, смеясь: «Смотри, мама, ложка в рот не попадает». Руки, не остывшие от непривычной работы, хранили дрожь вибрирующей пневмотрамбовки. Наверное, с тех пор и запах железной дороги казался Юрке таким знакомым, родным, напоминающим о детстве, о доме и о последних школьных каникулах.
Сидя в поезде рядом со старшими коллегами и мальчишками-футболистами, Юрка еще раз убеждался в правильности своего выбора педагогической практики при домоуправлении. Практика заканчивается, он, можно сказать, уже на четвертом курсе. Три курса считаются как незаконченное высшее образование, и некоторые ребята, которые не могли продолжать учебу по разным причинам, устраивались на работу в школу, получали зарплату, и дальше при желании продолжали учебу заочно. Мысль, что он уже может считаться почти готовым педагогом, придавала больше уверенности в своих силах и педагогических возможностях.
Случайно он узнал у старшекурсников, что от педпрактики в пионерском лагере можно откосить. Это практиковалось в отдельных случаях. Нужна была уважительная причина. Юрка думал не долго – он женится. А что тут такого? В его группе пять человек были женаты или замужем. Ленька Рыбников вообще был женат на их же одногруппнице Вальке Киселевой, которая сейчас была в академке по причине беременности. Так, дальше, когда? Конечно летом, в июне. Так, на ком? Ну, допустим, невеста не здесь, дома. Так, где? Вопрос отпадает. Конечно, дома. С этой легендой Юрка жил целый месяц, один, даже друзьям не рассказал. По женской линии он к концу третьего курса был свободен. Но пустое наговаривать на себя не хотелось. Почти поверив в то, что должен был сообщить на кафедре педагогики, он рискнул.