Вербы Вавилона - страница 2

Смерть – всего лишь прямое следствие любви.

Так думала Шемхет, вторая жрица Эрешкигаль, третья дочь Амель-Мардука, царя Вавилонского.

Так думала она, а руки привычно обмывали мертвеца. Он был статный, хорошо сложенный, с бронзовой кожей, которая, должно быть, так и сверкала на солнце. И молодой – примерно как Шемхет.

Рядом, на втором столе для обмываний, лежала обнаженная женщина. Тоже очень молодая и очень красивая. Некоторое время назад Шемхет расчесала ее спутанные кудрявые волосы, но не стала убирать в прическу, и они распались густой черной волной, доставая до земли.

Оба очень красивые. Только мертвые.

Они были любовниками, и ее муж уличил изменников, предусмотрительно придя вместе с тремя достойными мужчинами города. Три свидетеля – все по суду, все по закону.

Муж мог простить жену, но тогда и царь по закону простил бы прелюбодея и не назначил ему никакого наказания. Муж мог выбрать казнь, и тогда обоих преступников связали бы и бросили в воды Евфрата. Одна доля выпадала уличенным любовникам: или свобода, или смерть.

И теперь Шемхет, жрица богини смерти, готовила их к погребению. У него она ничего не хотела спрашивать. А у нее…

– Это стоило того? – Мягкий голос Шемхет пронесся по погребальному залу.

Но мертвая, конечно, молчала. Глаза у нее приоткрылись, и казалось, что она подглядывает. Шемхет их снова закрыла. На лицах казненных любовников не было отпечатка перенесенных страданий – как будто они просто уснули в объятьях друг друга. Она и он.

Прошлой ночью Шемхет снился сон о том, как она идет по широким городским стенам Вавилона, а там, внизу, идет мертвец (она откуда-то знала, что это мертвец) и смотрит на нее, и чего-то от нее хочет. Утром она спустилась в мертвецкую посмотреть, нет ли в ней чего-то необычного. Но необычного не было. Только пара казненных любовников – такое случалось, не очень часто, но случалось. А сны Шемхет всегда были только снами.

Шемхет отерла руки особым полотенцем и бросила его в корзину.

Выйдя из полуподвального помещения, в котором жрицы работали с телами, она прошла по внутреннему двору и вошла в предзал[1] храма Эрешкигаль. Там она долго водила руками над тлеющим очагом, чтобы стереть прикосновение к мертвецам. Очищенная, она вышла из Дома Праха – так называли весь храмовый комплекс в народе – и, запахнув поплотнее черную накидку, отправилась в царский дворец.