И вот, пожалуйста, когда мы стали обходиться своим умом, явилось перед нами божье чудо!
– Иди-ка ты… – сказал сквозь зубы Серёга, он был из мальчишек независимых, выше воли ничего для него не было. – А то…
– Что – а то? – Искра ещё больше прищурилась, глаза её снова вызывающе сверкнули. – Синяков навешаешь? Эх, ты, че-ло-век!..
В ту нашу первую встречу, состроив презрительные рожи, мы прошествовали мимо. Колька-Горюн в своем постоянном усердии даже толкнул Искру плечом.
Было у нас правило: всё добытое на чужих огородах – моркву или репу – никто не смел съесть просто так, достать из-за пазухи и схрупать. Всё добытое бросали в омут, где всегда купались. И, только занырнув и подцепив со дна добычу, каждый из нас мог распорядиться той же морковкой. Стараясь друг перед другом, мы с азартом ныряли, и минуты эти для нас были торжеством ловкости и силы.
В тот день, когда Искра встала на нашей дороге, всё пошло наперекосяк: как ни старались мы шуметь и держаться, как будто назло кому-то, – азарта не получалось. Будто защёлка какая-то соскочила, прикрыла наше веселье.
Серёга первым вышел из воды, уткнулся в траву, лежал молча. Притихли рядом и мы, ждали, что скажет Серёга. Он ничего не сказал. Поднялся, бросил угрюмо:
– Ладно, пошли…
И увёл нас от реки в луга, где мужики косили.
Во второй раз Искра перешла нам дорогу, когда мы только-только вошли в своё обычное, боевое, состояние. Из трубок дягиля наделали ружья и плотными, зелеными ещё плодами рябины палили так ловко, что пришибали мух на бревенчатых стенах изб. Как-то, собравшись у реки, мы устроили настоящую войну со стрекозами. Колька-Горюн крикнул:
– Ребя! Это же фашистские самолёты!..
И в четыре рта мы стали палить по летающим стрекозам. Здорово было чувствовать себя метким пушкарем, когда выплюнутая через трубку тугая ягода хлестала по пролетающей стрекозе, и стрекоза, подогнув хвост, беспомощно падала в траву. У Серёги было уже десять сбитых самолётов, у Леньки-Лёнички – семь, у меня – пять. Колька-Горюн гонялся за третьим, когда, словно из-под земли, выросла Искра.
Молча подошла к Серёге, взяла из его рук трубку, переломала и бросила с отвращением ему под ноги. Серёга мог одной рукой швырнуть эту пигалицу на землю. Но не сдвинулся с места, стоял, опустив руки, и смотрел не моргая.