– Стрекозы самые полезные для людей. Они комаров побивают! – с негодованием она оглядела каждого из нас. – Они же живые!.. – крикнула она – А вы! – с презрением произнесла она свое загадочное слово: «Че-ло-ве-ки!..»
До сих пор не могу понять, как это случилось, но случилось: Серёга уступил своё первенство Искре. И мы, не узнавая себя, подчинились рыжей девчонке.
Как-то Искра, когда уже верховодила, принесла из леса к нашему костру целую корзину черники. Поставила перед нами, сказала:
– Ешьте, каждый сколько хочет!
Мы не решались сразу наброситься на ягоды, переглядывались, Колька-Горюн крикнул:
– Сколько хошь?!
– Сколько хотите! – подтвердила Искра, но в глазах её что-то промелькнуло. Она явно ждала, хотела что-то вызнать.
Однако соблазн был велик, и мы облепили корзину, как воробьи подсунутый ломоть.
– Ешь, давай! – шептал Колька – Даровая…
И мы, тесня друг друга, хватали ягоду горстями, пихали в рот, стараясь не упустить своей доли. Только один Серёга, сглотнув слюну от вида нашего пиршества, остался в стороне, не протянул даже руки к корзине.
С измазанпымн лиловыми щеками, зубами, руками мы стали похожи на чертей, особенно, когда от сытого удовольствия гоготали, словно гуси у кормовой колоды. Запихивая в рот очередную горсть ягод, я вдруг увидел взгляд Искры. В её взгляде было не то чтобы брезгливость – была боль. Искре как будто больно было за нашу жадность.
Я ссыпал обратно в корзину прихваченные ягоды, стыдливо стал вытирать о траву синие ладони. Смекнул и Ленька-Лёничка, отвалился, пряча измазанное лицо в траве. Один Колька-Горюн, ничего не замечая, обеими руками запихивал чернику в рот.
Наконец и он оставил корзину, испуганно уставился на Искру.
Искра медленно нагнула голову, так, что рыжие её волосы попадали, почти закрыли глаза, тряхнула головой, откидывая волосы на сторону, сказала:
– Теперь хотите – не хотите, а я скажу. Ты, Колька, человек не разумный. Сдерживать себя не умеешь. Как же дружить с тобой?! Ты думаешь – лишь бы животу было туго. А не думаешь, что другому надо то же, что и тебе.
Ты, Лёничка, и ты, Саня, наполовину человеки. Себя вы не забываете, но о других всё-таки немножко помните.
Ну, а ты, Серёга, ты – настоящий. Вот тебе обе мои руки! – Искра протянула ему свои тонкие, загорелые, какие-то солнечные руки, и Серёга, стушевавшись, неуклюже переступил, подставил свои ладони под её нежные доверчивые пальчики.