Авдеев заметно нервничал и расхаживал, спрятав ладони в карманы серых брюк.
– Ты всегда была рыжей?..
Смотрю на него через плечо, прищуриваясь. А когда мы перешли на «ты»?
После вчерашнего сначала не очень приятного разговора со мной, а затем и подслушанного в том же кабинете с какой-то Аней, я стараюсь в присутствии Авдеева молчать.
– Просто стало интересно, – хмурится он, увидев мою реакцию.
– А это преступление? Быть рыжей?..
– Только если у тебя нет сиреневой шубы, – отвечает с легкой улыбкой.
Я тоже сдаюсь.
Разглаживаю длинный мех на рукаве и улыбаюсь.
Что это, если не белый флаг?..
– Это мой натуральный цвет, – смягчаюсь. – Лиля, кстати, мои волосы не любила. Все время советовала перекраситься, но я выстояла.
Упоминание о моей сестре и маме Миши Кириллу не нравится. Пальцы на руле сжимаются до побелевших костяшек.
– Тебе идет…
В салоне автомобиля опять неловкая тишина.
О чем разговаривать абсолютно незнакомым людям?.. Миша как-то сглаживает обстановку своей болтовней. Посматриваю назад, надеясь, что он проснулся, но племянник дрыхнет.
Снова отворачиваюсь к окну и наблюдаю, как мимо проносятся многоэтажные дома областного центра. Я люблю этот город, но так привыкла к Северску, что совершенно не жалею о своем переезде.
Мой телефон подает признаки жизни из сумки. Я пугаюсь, потому что знаю: это мама и она просто в ярости. Настроение четко отражалось в тех сообщениях, которыми она забросала мой мобильный со вчерашнего вечера. Прочитав все утром, я сначала испугалась, а потом решила подумать о маме после клиники.
Время пришло.
– Да, – все-таки нахожу в себе силы ответить.
Она ведь бабушка Миши. И это важно. А еще я люблю Розу, какой бы себялюбивой и порой дерзкой она ни была.
– Ты соизволила взять трубку? – шипит и колется.
– Прости, мам. Я не смогла по-другому…
Изредка поглядывая на Авдеева, смотрю прямо перед собой. Его, кажется, наш диалог заинтересовал: он останавливает внедорожник на обочине и, включив аварийку, разворачивается ко мне.
Буровит мою пылающую щеку взглядом. Я же смущаюсь.
– Ты разочаровала меня, Астра… – продолжает мама. – Как ты могла? Увезти Мишу к нему!.. Как ты могла?
Вздыхаю удрученно, потому что дальше начинаются какие-то актерские представления имени уважаемого мамой Станиславского.
– Я растила тебя одна!.. Потакала всем твоим капризам! – Никогда не была капризной, но молчу. – Делала все, что хорошая мать должна делать для своей дочери, и вот… Ты вот так решила отплатить за добро…