Тени Республики - страница 36
Луций прищурился, разглядывая изгибы береговой линии.
– Хм, теперь, когда ты сказал, вроде бы похоже.
Квинт кивнул.
– Этот город видел многое: войну, мир, торговлю. Ганнибалу в своё время тут здорово досталось. Кстати, именно тут Принцепс с предателем Марком Антонием заключили мир.
– Погоди, а разве Август в итоге не разбил Антония? Ты вроде даже участвовал в этой битве?
– В битве при Акциуме, да, – тихо ответил Квинт. – Но это было уже после.
– Слушай, Сабин. Когда-нибудь и мы вернёмся в Рим. Получим наделы, заведём семьи. Ты где хочешь поселиться?
На горизонте небо сливается с волнами барханов, и даже само время, казалось, застывает в этой стране мертвецов.
– Где угодно, только не здесь. Мне бы речку, шум оливковых деревьев…
– Ага, и курятник, – громкий смех эхом разносится по пустыне. – Ты ещё скажи, что будешь разводить коз!
– Почему нет? Только вот сомневаюсь, что мы до этого момента доживём. Да и вообще, ты правда думаешь, что Рим не забудет о своих верных солдатах?
– А мы ему напомним!
Луций, нахмурившись, посмотрел на колонну, возвышающуюся неподалёку.
– А это что?
– Конец Аппиевой дороги, – указал Квинт. – Эта колонна видела больше римских легионов, чем портовая девка – матросских причиндалов.
– Да ты поэт, командир, – хмыкнул парень, – Куда там Вергилию.
– Ты где про Вергилия-то нахватался, дурень?
– Говорю тебе, у меня душа патриция, даже не сомневайся. Меня, наверное, просто в детстве потеряли.
Квинт усмехнулся, слегка качнув головой.
– Если ты – потерянный патриций, то я тогда сам Юпитер Громовержец.
– Не-не, ты явно Марс. Глянь, как с мечом управляешься, – Луций нарочно сделал вид, будто всерьёз задумался. – Хотя нет, наверное, всё же Янус. Точно, двуликий Янус! С одной стороны – лицо сурового командир, а с другой… за… затылок поэта, во.
– Идиот, – коротко бросил Квинт, – Давай, патриций, шевели ногами. Если мы сейчас не найдём таверну, то тебе придётся поумерить свои патрицианские замашки и спать в ближайшей канаве.
– Тоже, кстати, не худший вариант. «Луций, благородный путешественник, чей дух патриция не смирился с жестокостью судьбы, провёл ночь под сенью великой Аппиевой дороги…»
– «… и был жестоко заколот двуликим Янусом, потому что не затыкался даже во сне». Иди уже, не беси меня.
Рынок Брундизия был шумным и оживлённым. Запах свежей рыбы перемешивался с ароматом специй и свежестью солёного ветра, рождая неповторимую симфонию. Толпа людей, снующая между лавками, напоминала разворошенный муравейник.