К тому времени, когда эти состояния достигают такой стадии, человек с тревожным расстройством, скорее всего, успевает выработать собственные механизмы борьбы с пугающими мыслями и ощущениями. Эти навыки справляться с трудностями будут жесткими, и их будет трудно оспорить, не говоря уже о том, чтобы изменить. Почти ничего из этого не принесет пользы в долгосрочной перспективе. Чаще всего такие механизмы дают мгновенное облегчение, но в конечном счете приводят к еще большей тревожности.
Что касается меня, то моя тактика заключалась в том, чтобы никогда не возвращаться в место, где у меня была паническая атака. Разумный план, думала я, нацелен на то, чтобы избежать повторения такой же ужасной ситуации. В итоге я установила невидимый кордон вокруг большей части Лондона, включая главную улицу в моем районе, парк и большинство магазинов. Позже эта область расширилась, включив самолеты, лифты, автострады, все, что находится слишком далеко от больницы, и метро. Немедленное утешение, которое я получила, было обманчивым, поскольку я быстро оказалась в ловушке: не могла пойти туда, где мой разум видел «небезопасное» место. Хотя теперь мне ясно, что я пребывала во власти тревожности в течение многих лет, я настолько привыкла к своим примитивным методам, что не обращалась за помощью до тех пор, пока эта тактика не захватила меня, как тиски, и я не зашла в тупик.
Если когда-либо и был триггер, заставляющий вас попытаться что-то изменить, так это шок от того, что ваш брак развалился, не просуществовав и года. Люди, которые разводятся в Великобритании, обычно держатся около одиннадцати с половиной лет, прежде чем выдернуть вилку из розетки. Поэтому нарушить свои клятвы так эффектно казалось настоящим подвигом. Если бы брак продлился немного дольше, это могло бы быть воспринято как печальное, неизбежное событие или списано на то, что «молодые люди больше ни к чему не привязываются». Но восемь месяцев… Было бы неразумно после этого хоть немного не подвергнуть сомнению свою жизнь.
Даже без дополнительных неудобств, связанных с распадом брака, я знала, что достигла критической точки. Я очень долго избегала всего, что казалось мне пугающим, и мой мир сузился до такой степени, что я уже задыхалась. Несмотря на мое дико иррациональное мышление, привычку все тщательно контролировать и всяческие меры предосторожности, случилось худшее. Рамки, которые я выстраивала для себя с детства, не защищали меня от вреда или унижения. Более того, они в значительной степени даже способствовали этому.