Пожелтевшие страницы словно дышали – каждая формула, каждый эксперимент складывались в мозаику, где научная одержимость оказалась лишь маской для чего-то гораздо более глубокого и личного.
«День 15.» – запись начиналась с разочарования. «Обычные консерванты бесполезны.» Ручка оставила глубокий след, подчеркивая тщетность первых попыток. «Нужно что-то принципиально новое. Начал эксперименты с электромагнитным полем – есть теория, что оно может замедлить процесс увядания на клеточном уровне.» Жёсткий научный тон вдруг смягчился: «Роза бы сказала, что я слишком усложняю. Она всегда умела видеть простое в сложном…»
Поля страницы превратились в поле битвы мысли – схематичные наброски установки множились и усложнялись, а между ними, как напоминание о цели, прятался хрупкий силуэт розы. Дед не умел рисовать, но каждая линия этого наброска была проведена с той же тщательностью, с какой биолог зарисовывает редкий вид перед исчезновением.
«День 825.» – эта запись выделялась среди других. «Прорыв!» – восклицательные знаки взрывались по всей странице, нарушая годами выработанную научную сдержанность. «При добавлении тетрахлорида титана наблюдается интересный эффект – раствор начинает взаимодействовать с органическими структурами цветка. Процесс регенерации запускается, но появляется это странное голубое свечение. Оно усиливается при каждом новом контакте с органикой. Реакция нестабильна, характер свечения меняется.»
«День 1825.» – почерк стал острее, торопливее. «Титановый комплекс демонстрирует каталитические свойства при взаимодействии с клеточными мембранами. Свечение, похоже, связано с окислительно-восстановительными процессами в присутствии ионов металла. Но почему оно именно голубое? И почему интенсивность нарастает по экспоненте?»
На полях той же страницы торопливая приписка: «Возможно, дело в проводимости? Нужно проверить. Роза бы сказала, что я сошёл с ума. Но она всегда верила в невозможное. Всегда говорила – наука должна служить красоте.»
– Арк, – голос юноши дрогнул, – все эти годы… Он просто пытался вернуть к жизни её цветок?
– Не просто цветок, – в механическом голосе Арка появились новые нотки, словно программа пыталась подобрать алгоритм для выражения чего-то, выходящего за рамки двоичной логики. – Это была последняя роза, которую она вырастила. Профессор часто говорил со мной о ней. Когда она срезала этот цветок, то сказала: «Смотри, какой чудесный оттенок. Жаль, что такая красота недолговечна.»