Юноша подошёл к письменному столу. Под стопкой старых чертежей он нашел тетрадь с заметками деда. Торопливый почерк, множество исправлений, схемы… Внимание привлек последний лист, на котором была изображена схема сборки какого-то устройства.
«Теперь понятно, зачем нужны эти детали,» – пробормотал он, доставая их из рюкзака. «Но куда именно их устанавливать?»
– Арк, дед оставил какие-нибудь пояснения к схеме?
–В моей памяти нет этой схемы, – отозвался Арк. – Профессор оставил только одно указание: убедиться, что ты принесёшь эти компоненты
Закончив с установкой деталей, юноша подошел к колбе. Несколько секунд он разглядывал странное свечение цветка.
– Арк, можешь проанализировать объект?
– Фиксирую наличие электромагнитного поля вокруг колбы, – отозвался Арк. – Возможно присутствие других аномалий, но у меня нет соответствующих сенсоров для их регистрации.
Юноша осторожно взялся за стеклянную крышку.
Внезапно скрип калитки разрезал тишину дома.
– Дед? – он резко обернулся, держа в руках тонкую стеклянную колбу. Стекло встретилось с краем металлического стола – тихий, почти музыкальный звон. Паутина трещин расползлась по поверхности колбы, преломляя голубое свечение в десятках граней. Острый край впился в палец, и первая капля крови, смешавшись с осколком стекла, упала точно в центр светящегося цветка.
– Всплеск энергии! Критическое превышение электромагнитного поля! – голос Арка потонул в нарастающем гуле.
Капля крови упала на лепестки. Свет взорвался изнутри цветка, растекаясь по воздуху подобно жидкому серебру. Реальность задрожала, теряя чёткость, словно отражение в потревоженной воде. Последнее, что он увидел – как лепестки розы начали раскрываться, обнажая кристаллическое сердце.
– Что же ты создал, дед? – успел прошептать юноша, прежде чем свет поглотил его полностью.
Сознание балансировало на грани двух реальностей. В первой – монотонный шум дождя и влажный воздух были новыми, свежими ощущениями. Во второй – каждая капля падала по заранее известной траектории, каждый порыв ветра был предсказуем, как движение маятника. Сознание балансировало между знанием и открытием, между памятью и предвидением, как стрелка компаса, потерявшая единственный север.
Юноша замер у знакомой калитки, невольно отмечая каждую деталь, словно собирая паззл из ощущений. Рюкзак с деталями оттягивал плечо – такой же тяжелый, как и груз понимания происходящего. В голове пульсировала не просто мысль – озарение, ясное и пугающее одновременно. Он уже был здесь, и не просто был – каждый звук, каждое движение отзывались в памяти многослойным эхом, будто реальность существовала в нескольких измерениях одновременно, наслаиваясь друг на друга, как страницы в старой дедовой тетради.