Часы в этой герметичной ловушке текли как расплавленное стекло – медленно и обжигающе. Поиски выхода, ощупывание идеально гладких стен, бесконечные круги гипотез… Энергия таяла. Воздух казался густым от отчаяния. Стены не сдвигались, но давили.
– Мы здесь надолго застряли, – проговорила я тихо, продолжая в сотый раз водить ладонью по холодной, безжизненной поверхности. Пальцы дрожали от усталости и фрустрации. Где шов? Люк? Скрытая панель?
– А что нам ещё остаётся? – Алексей выдохнул с горечью и в отчаянии ударил кулаком по стене. Глухой звук был как приговор. – Ловушка. Идеальная.
– Возможно, если бы мы расшифровали символы на кубе… – начал Влад, но его голос звучал без веры.
– Мы всё пробовали, – мягко, но твердо прервала Ирина. Её глаза были усталыми, но ясными. – Нужен новый угол. Что мы пустили?
Тишина упала тяжелым покрывалом. Каждый погрузился в молчаливую борьбу с собственной беспомощностью.
Усталость и безысходность сгущались, как смог. Я прислонилась лбом к холодной стене, закрыв глаза, пытаясь подавить волну фрустрации. Данные… Нужны хоть какие-то данные… Вдруг – полная темнота.
Освещение погасло мгновенно и бесшумно. Не крик, не шепот – только резкий вдох Ирины и сдавленное ругательство Влада в кромешной тьме. Сердце колотилось где-то в горле. Атака? Системный сбой?
Свет вернулся так же внезапно, как и пропал. Тусклый, мерцающий, как прежде. Но на стене прямо перед моим лицом, там, где секунду назад была гладкая поверхность, теперь мерцал символ. Небольшой, сложного геометрического рисунка, похожий на сплетение кристаллов или схему молекулы. Он светился мягким, холодным синим светом, чуть ярче окружающего пространства.
Символ вспыхнул ярко, ослепительно на долю секунды. Под пальцами поверхность стены вздрогнула, стала… теплой.Что…? Научное любопытство пересилило страх. Рука сама потянулась, почти без команды мозга. Кончики пальцев коснулись странного знака.
Внезапно в комнате стало необычно тихо, и все замерли. Ощущение было таким, словно что-то изменилось в самой атмосфере. И вдруг, прямо там, где я только что коснулась символа, в стене проступила тонкая вертикальная линия. Она расширялась беззвучно, пока перед нами не раскрылся проход – две створки бесшумно разъехались в стороны, открывая узкий коридор, освещённый тем же мягким голубоватым светом, что и символ.