– Это тебе табель пришел? – спросил Бен.
– Что?
– Письмо, которое ты сунул в рюкзак.
Я нахмурился.
– Табели еще не выпускали.
– Тогда что это? Чего это ты скрываешь?
– Я не скрываю. Это просто не твое дело.
– Это от той девчонки, да?
Я повернулся и посмотрел на него.
– Нет. Какой девчонки?
Он закатил глаза.
– От твоей подружки по переписке с уроков миссис Мартин. Ты так и не перестал ей писать, да?
– Как ты вообще запоминаешь такую ерунду? И нет, я больше не пишу ей.
Я чувствовал, как у меня начинает гореть лицо. Я и не догадывался, как легко меня прочесть.
– Фигня, – отмахнулся Бен. – Я спрашивал тебя в прошлом году, а ты притворился, что не понимаешь, о чем это я. – Потом, чересчур передразнивая меня, он сказал: – Э-ы… ы-ы… кто?
– Я так не разговариваю.
– Ты отвратительно врешь, Лука. Я знаю, что ты все еще ей пишешь. Она твоя подружка или что?
Мое лицо покраснело еще больше.
– Нет. Она мне не подружка. Просто никак не перестанет писать мне. А еще она противная.
– Серьезно? Тогда почему ты все еще ей отвечаешь?
Честно говоря, я просто не хотел, чтобы за Наоми осталось последнее слово, но Бену не стоило знать, насколько я мелочен. Поэтому я лишь пожал плечами.
– Просто так. Зато есть чем заняться.
Мы притормозили, добравшись до нашего класса. Бен встал в дверях.
– Что в ее письме?
– Не знаю. Я еще не смотрел.
Он поднял брови, призывая меня открыть письмо. Я вздохнул, стянул рюкзак и вытащил конверт. Вскрыл его и прочитал Бену вслух.
Дорогой Лука.
Надеюсь, ты проснешься сегодня утром с маленьким заусенцем, а когда потянешь за него, он станет больше и причинит тебе боль. Надеюсь, он будет так сильно беспокоить тебя, что ты не прекратишь его ковырять, пока он не поддастся, и в итоге ты оторвешь со своего пальца очень длинный кусок кожи. А потом, я надеюсь, туда попадет инфекция, и единственным спасением будет ампутировать тебе всю руку.
Это правда сделает мой день лучше.
С любовью,
Наоми
Бен пялился на меня широко распахнутыми глазами. Несколько учеников собрались вокруг, ожидая, когда мы пропустим их в класс.
– Ты дверь перегородил, – напомнил я Бену. Он вошел, и я последовал за ним к задним партам.
– Почему она такое написала? – спросил он, когда мы оба сели на свои места. – Это же… – Он сцепил пальцы, как будто чувствовал фантомную боль от заусенца после письма Наоми. – Просто ужас какой-то.