– Это ужасно! Как же получается, он остался жить в потустороннем мире и что, семью там завел?
– Да, проклятые и их потомки, родившиеся уже в неявном мире, мы постепенно создали там свою цивилизацию и живем по своим законам.
– Но вы научились возвращаться назад, в реальный мир?
– Скорее, научились с ним взаимодействовать. В явном мире мы не можем долго находиться, да и не очень хотим. Для нас он слишком странный, он сводит нас с ума.
– Хорошо, но вы все равно же остались людьми. В отличие от нежити, вроде вампиров и упырей. Я правильно понимаю?
– Нежить – это покойники, не нашедшие покоя. Они так же прокляты, как и мы, инзраки, только наших предков нечисть забрала из явного мира еще живыми. Однако, чтобы оставить человека у себя навсегда, нечисть вынуждена забрать у него кое-что. Это можно назвать, скажем, частью души или первой жизнью. Так или иначе, проклятый перерождается для неявного мира, а для явного умирает и перестает быть человеком, поэтому мы и не называем себя людьми. Внутри инзраков есть пустота, которую нежить заполняет каким-либо своим даром. Так, моего деда увел леший и дал ему способность понимать язык растений и животных, становится невидимым в лесу, не терять в нем дороги.
– Ты тоже все это умеешь?
– В некоторой степени, – кивает Натан. – У потомков проклятых дар может уменьшиться, а то и вовсе иссякнуть. Поэтому инзраки тщательно следят за своей родословной, стараются не смешивать дары, ищут себе в пару хорошо одаренных.
Глава 4. Закрытая комната
Мне снится сон – все тот же сон про лето в деревне у нашей бабушки, и даже во сне я понимаю, что видела все это уже много раз. Кожей ощущаю летний зной, щурюсь от яркого солнца, дыхание сбивается от затаенного восторга. Мы с Алей, совсем еще маленькие, бежим по тропинке, и благоухающие травы встают стенами вдоль нашего пути. Тропка все петляет, уводя нас дальше и дальше от деревни в неведомые неисследованные места, но вдвоем нам ничего не страшно. Такого чувства единения с сестрой я, пожалуй, не испытывала в реальности никогда, но сейчас, во сне, я буквально купаюсь в этом теплом ощущении безграничного взаимопонимания и доверия.
Внезапно узкая извилистая тропа превращается в мощеную дорожку, подводящую нас к чугунным воротам в высокой ограде. За нею мы видим великолепный яблоневый сад, дорога за воротами рассекает его, уходя прямо вперед к сооружению из белого камня.