– Казна пустеет, а треклятые смерды восстают из-за поднятия пошлин! Вражеские шпионы разносят в народе «успехи» республиканцев!
– Ваше величество, Килос – торговая столица мира, большая часть горожан жила за счет торговли…
– Этот бунт не начался бы просто так. Откуда у крестьян нашлось столько оружия? Наторговали хочешь сказать? На пять тысяч ружей? – перебил консула император Дмитрий. – Я уверен, что Софийские мрази как-то причастны к этому. Необходимо найти каждого, кто имел или мог иметь связь, симпатию к республиканцам и подвергнуть суду.
– Дмитрий, если вы помните, ваш отец… – вновь попытался вклиниться Аристарх.
– Мой отец потерял весь Юг страны! – закричал государь. – Самые богатые регионы империи ушли под власть Софийских бунтовщиков, которых мой отец в свое время отказался по вашему совету казнить! Мы потеряли прибрежные Эмпорос и Софию, потеряли лояльность Софоса – крепости священного ордена, потеряли Пиргос! Все земли южнее реки Танаис отошли к повстанцам! Потому я приказываю вам найти и подвергнуть суду каждого. кто может представлять угрозу целостности империи. Слышишь меня, Аристарх?
– Будет выполнено, Ваше Величество, – мрачно ответил первый консул.
– Тем не менее, в отношении бунтовщиков вы правы, – более спокойным тоном продолжил Дмитрий. – Отправлять войска в Килоссийский лес смерти подобно. Про имперский тракт придется на время забыть. Бунтовщики не пойдут на Запад, ибо Килос они взять не смогут, а в землях Ниярского Каганата их ждет только смерть и рабство. Значит они или двинутся к Теосидам, чтобы безопасно перейти через их территорию в леса под горой Морте, или бегут к республиканцам. В противном случае они зачахнут в этом лесу, ибо прокормиться пятью тысячам человек там не удастся – им придется выйти на восточную равнину, где вы, генерал Аарон, их и разобьете. На этом всё.
Советники попрощались с императором и покинули зал заседаний. Дмитрий Икосид встал из-за стола и направился в покои дочери. Четверо гвардейцев последовали за ним.
По пути в покои Авроры, император поглядывал на картины, украшавшие коридоры дворца. Десятки, сотни подвигов его предков, запечатленные лучшими художниками тех времен, давили на государя.
Дмитрий остановился у картины своего отца. Он восседал на троне, бодрый и грозный. По левую руку от него стоял молодой Аристарх, его верный друг, первый консул империи. Десятки подданых выстроились к императору на прием, в их лицах читался восторг и надежда. «Я помню тебя другим.» – Подумал государь, вспомнив последние дни отца. Он был слаб и запуган, ему всюду мерещились враги. Он засыпал с кинжалом под подушкой, а в прикроватной тумбе всегда держал пузырек с ядом. Гражданская война и последовавший за ней позорный мир сломали его.