Треугольник Мастера Джи - страница 47

– Я тоже желаю научиться накапливать космическую валюту, – выпалил я

– Ну, тогда, – усмехнулся Джи, – готовься к встрече с неизвестностью.

Пока я пытался разгадать, что имел в виду Джи, он открыл калитку и зашел на участок, заросший малинником и диким кустарником. Я ожидал увидеть большой каменный дом, которым мог быть, по моим представлениям, «космический перекресток», но меня ожидало большое разочарование. «Перекрестком бесконечностей» оказался маленький деревянный домик с мансардой, стоящий среди крыжовника и густой крапивы, и покосившаяся деревянная кухня в заброшенном яблоневом саду. Золотистые бабочки-однодневки кружили над редкими цветами, выглядывающими из буйно разросшейся травы.

– Ты будешь жить в моем кабинете на первом этаже, а я расположусь в мансарде, – сказал он, исчезая за кустом отцветшего жасмина. Обрывая мелкие ягоды одичавшего крыжовника, я неторопливо вошел в дом; половицы подозрительно заскрипели под ногами. В комнате, которую Джи назвал кабинетом, стоял старенький столик с настольной лампой и две доисторические кровати на пружинах, покрытые шерстяными одеялами; на полках стояли старые, потрепанные томики книг, а на стене ярко выделялись странные геометрические знаки. Я сразу же сел за стол, смахнув с него пыль, и стал делать путевые заметки. Среди прочих моих наблюдений я записал, что идеи, которые проводит Джи, не могут жить в мире обычных людей, никогда не задумывавшихся о великом Пути освобождения. Окончив записи, я прошел на кухню и увидел там Джи, сидящего на грубо сколоченном табурете с кружкой чая; его голову украшало соломенное сомбреро, а глаза выражали неприступную строгость испанского гранда, остановившегося в избушке лесника. Увидев меня, он смягчил взгляд и, стал уютно-добродушным, милым дачником, который произнес:

– Предоставляю тебе еще одну попытку научиться с помощью шахмат трансформировать энергию своих драконов.

– С превеликим удовольствием, – без особого энтузиазма сказал я, изображая радостную улыбку, и стал расставлять шахматы.

– Ты опять не можешь выйти из схемы примитивной механической игры, – отметил Джи через несколько минут.

– Ну, я не виноват в том, что не могу следовать вашим инструкциям в шахматах, – оправдывался я.

– Нет в тебе отрешенности воина, – ответил строго Джи, и его взгляд стал тверд, как сталь. – В тебе отсутствует также и творчество, без которого всякое действие механично.