Снова чёрный экран и тишина.
– Я хочу полететь к нему, – тихо сказал Ринат.
Дед Аркаша всё это время слушал чуть подавшись вперёд с таким вниманием, что его лицо будто стало ещё старее и морщинистее.
–И это всё? Из-за этого вся шумиха? – с досадой выдавил он, откидываясь на спинку кресла.
Девочки громко рассмеялись. Богдан заплакал. По телевизору продолжился сериал про бандита-робота. А тётя Люда начала ругаться с дядей Лёней из-за того как надо кормить ребёнка.
Ринат отложил игрушки и вышел на балкон. Возле Луны виднелась первая звезда. Мысли таяли в голове. Оставалось только чернеющее небо и появляющиеся одна за другой яркие точки.
2
Торжественный зал на первый взгляд походил больше на театр: шикарные люстры, высокий потолок, лепнина. Но стоило присмотреться и становилось понятно, что находишься всё-таки в академии космических полётов: скульптуры изображали не античных богов, а известных космонавтов в скафандрах, люстры формой повторяли туманности и галактики.
Голоса эхом отдавались в куполообразном высоком потолке, что придавало разрозненному гомону торжественности. Женщины были в вечерних платьях и блестящих украшениях. Мужчины – в строгих костюмах.
Ринат сидел рядом с тётей Людой. Она была непривычна к подобным мероприятиям и чувствовала себя неловко, постоянно поправляла одежду и причёску, будто все вокруг её разглядывают. Её состояние передавалось Ринату, он чувствовал себя так, будто виноват перед тётей за то, что ей приходится терпеть такие неудобства, и перед всеми остальными, за то, что привёл сюда такую неподготовленную зрительницу.
Люстры начали медленно гаснуть. Свет оставался только на сцене, покрытой красными коврами. В центре сцены стояла трибуна, а за ней – огромная фотография Ивана Сергеевича Козлова. Его улыбающееся лицо виделось одновременно простоватым, деревенским и, вместе с тем, сверхчеловеческим.
Заиграла музыка – старинная электронная композиция ростовского дуэта «ППК». На сцену вышел президент академии – Герасименко Александр Михайлович. Полный, лысеющий со лба, седой, но в тоже время задорный и энергичный, как подросток. Когда он улыбался – всё его лицо покрывалось морщинами, становилось забавным. Он шёл, покачиваясь по сторонам, как криминальный авторитет, и махал присутствующим рукой. Движения его были лишены пафоса и официоза. Обычно он носил джинсы и футболку, в костюме же выглядел непривычно и нелепо. Он подошёл к трибуне под всеобщие аплодисменты, прокашлялся и начал речь.