В кабинете управляющего, тощей надушенной и надменной скотины, задержались от силы минут на пять, потратив драгоценное время на уговоры, угрозы и неуклюжую попытку подкупа должностного лица. И все напрасно. «Нет», и весь разговор. Управляющий наотрез отказался предоставлять сведения о совершенной сделке, сославшись на коммерческую тайну и прочие бюрократические преграды. На Васькино робкое «ну-у, ммм, я ж продавец» был получен простой и ясный ответ: «Иди продавай». Не нравится – добро пожаловать в суд. Но тут закавыка – за всю историю черти в новгородском суде ничего, кроме смертных приговоров, еще не выигрывали. Васька отчего-то судиться не захотел, хотя Рух всячески советовал. Потом пытались подсунуть отыскавшуюся у Васьки горсть медяков, но даже огромные деньжищи управляющего не впечатлили. Закатил глазенки, возмущенно расфыркался и пригрозил встречей с полицией. Все светлое, во что верил Бучила, окончательно рухнуло.
С ярмарки вышли злые и раздосадованные, бездарно похерив единственный шанс.
– Ну и чего теперь? – спросил Васька.
– Я домой, ты на тот свет, – отозвался Бучила.
– Не охота на тот свет-то, – поежился черт.
– Да ладно, говорят, там нормально вообще, – утешил Рух. – Ну или беги. Всю жизнь прятаться и пугливо озираться при каждом шорохе очень даже забавно.
– Шетень будет чертушек убивать, – вздохнул Васька. – Всех из-за меня изведет.
– Раньше надо было думать, – огрызнулся Бучил. – Вас замучаешься изводить, расплодились без меры тараканам на зависть. И какой от вас толк? Мошенники, бездельники, попрошайки, грабители и плуты, все как один.
– Нехорошо так о всех-то, – всхлипнул Василий. – Напраслину возводят на нас.
– Ага, точно, злые наветы. Скажи-ка, друг ситный, сколько чертей землю пашут, на заводах горбатят и в школах преподают?
– Много, – неуверенно пискнул черт.
– Ага, много. Ни одного, – погрозил пальцем Рух. – Знаю я вашего брата.
– Зато Новгород мы спасли, оттого привилегии имеем и работать вовек не должны, – выложил последний козырь Василий.
Тут спорить было бессмысленно. Самый убойный чертячий аргумент, какой только может быть. «Гуси спасли Рим, а черти Новгород», – так поговорка гласит. Давно это было, но Новгород помнит…
– Господа, – тихонько окликнули их. – Простите великодушно.
Рух повернулся и узрел молодого человека лет двадцати, толстенького, неуклюжего, растрепанного, с очками на крупном носу и одетого в мятый чиновничий мундир с погонами коллежского регистратора.